ВВЕДЕНИЕ В ДЕФЕКТОЛОГИЮ

 Дефектология – наука, которая изучает клинико-физиологические  и психолого-педагогические закономерности развития аномальных детей.

В детском возрасте чувствительность ребенка к отдельным вредным факторам определяется не характером заболевания, а возрастной стадией развития. Чем меньше ребенок, тем больше проявляются нарушения развития ребенка (дезонтогенез). Чем раньше произошло поражение мозга, тем чаще выступает на первое место компонент психического недоразвития. Помимо общего недоразвития в результате заболевания, возникает регресс ряда психических функций.

Задачи, решаемые детскими психологами при работе с аномальными детьми:

1. Выявление и систематизация патологической симптоматики;
2. Дать психологическую квалификацию;
3. Провести структурный анализ расстройств, выявить первичные и вторичные (обусловленные аномальным развитием в условиях болезни) симптомы;
4. Разработать программу коррекционных мероприятий, дифференцировать в зависимости от характера, природы и механизма образования нарушения. Коррекционная программа направлена на предупреждение развития или снятие уже имеющихся нарушений;
5. Восстановительное обучение детей с нарушение высших психических процессов (мышление, речь, память и т.д.)

 

Аномальные дети – дети, у которых физические или психические отклонения приводят к нарушению нормального хода общего развития. У аномальных детей существуют отклонения в развитии, вызванные определенным болезненным влиянием и необходимо создание определенных условий для обучения и воспитания.

В условиях аномального развития лежат органические или функциональные нарушения нервной системы, либо периферические нарушения соответствующего анализатора.

Основные категории аномальных детей:

1. С выраженными стойкими нарушениями слуховой функции (глухие, слабослышащие, позднооглохшие);
2. С глубокими нарушениями зрения;
3. С нарушениями интеллектуального развития на основе органического поражения нервной системы (дебилы, имбецилы, идиоты);
4. С тяжелыми речевыми нарушениями (логопаты);
5. С комплексными нарушениями психо-физического развития;
6. С нарушениями опорно-двигательного аппарата;
7. С выраженными психопатическими формами поведения.

ТИПЫ, ФОРМЫ И СТРУКТУРА ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ

Девиантное (аномальное, ненормативное, отклоняющееся) поведение че­ловека обладает существенными отличительными признаками от гармонии и нормы, разнообразно по структуре, типам и формам.

Девиантное поведение человека можно обозначить как систему поступков, противоречащих принятым в обществе нормам и проявляющихся в виде несба­лансированности психических процессов, неадаптивности, нарушении процесса самоактуализации или в виде уклонения от нравственного и эстетического кон­троля за собственным поведением.

СТРУКТУРА ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ

Под структурой девиантного поведения понимается специфика сочетания и динамики составных частей отклоняющегося от нормы или гармонии поведения. Девиантное поведение может иметь разнообразную структуру и динамические характеристики, формироваться как изолированное явление или как явление группового порядка, сочетать в себе несколько клинических фору или единственную, быть устойчивым или неустойчивым, иметь различную направленность и социальную значимость.

Индивидуальные (изолированные) девиации включают в себя все клинические формы и типы отклоняющегося поведения, при которых оно не носит характера зависимости от поведения окружающих. Нарушение правовых, этических или эстетических норм происходит в данном случае вне связи с микросоциальными паттернами поведения. Нередко индивид осознанно стремится к выбору изолированной девиации, желая кардинально отличаться от окружения или конфронтируя «со всеми и вся». Иногда он может не обращать внимание на наличие или отсутствие девиантных форм поведения у близкого окружения, т.е. игнорировать реальность, не «изобретая» новую оригинальную девиацию. Особо ярко индивидуальные девиации проявляются при психопатологическом и патохарактерологическом типах отклоняющегося поведения. Известна лишь одна разновидность группового психопатологического девиантного поведения, носящего название индуцированного — сформированного по механизмам прямого или косвенного внушения индивид норм поведения и паттернов осмысления действительности, произведенном авторитетным для него человеком, находящимся в болезненном психическом состоянии. Классическим примером является индуцированное бредовое по­ведение близких родственников душевнобольного.

К изолированным девиациям относятся коммуникативные формы откло­няющегося поведения (аутистическое и нарциссическое поведения, гиперобщительность), аутоагрессивное поведение в виде суицидальных попыток (хотя возможны и групповые формы так называемых ритуальных суицидов), нару­шения пищевого поведения (анорексия или булимия), аномалии сексуально­го поведения и развития, сверхценные психопатологические увлечения («фи­лософическая интоксикация», сутяжничество и кверулянство, разновидности маний — клептомания, дромомания идр.), злоупотребление веществами, вы­зывающими изменения психической деятельности (наркотическая и алкоголь­ная зависимость).

Наиболее часто наблюдаются групповые девиации. Их отличительной чер­той является облигатность сходных форм девиантного поведения у близкого окружения, идолов, авторитетных лиц в референтной группе. Подавляющее большинство возрастных (особенно подростковых) вариантов отклоняюще­гося поведения относится к групповым. Так, например, характерологические и патохарактерологические реакции подростков носят групповой характер. Ре­акции группирования со сверсниками, эмансипации, имитации, оппозиции, а также такие клинические формы девиантного поведения как спортивный, музыкальный или религиозный фанатизм, коллекционирование и «паранойя здоровья», как правило, формируются не изолированно, а в группе. Часто та­кие девиации не могут существовать вне группы или коллектива и корригиру­ются изоляцией человека.

В основе групповых разновидностей девиантного поведения лежит прин­цип группового давления и толерантности к этому давлению, чего не наблюда­ется при изолированных (индивидуальных) девиациях. Подросток, основы­ваясь на специфических индивидуальных возрастных особенностях, склонен вначале дистанцироваться от взрослых и осознанно выбирать референтную группу. В дальнейшем уже сама группа в силу внутригрупповых закономер­ностей нацелена карать своих отклоняющихся от общей линии членов, по­скольку они могут создавать препятствия на пути общегруппового движения. Таким образом, происходит становление группового отклоняющегося пове­дения, при котором всецелое принятие групповых взглядов сочетается с по­давлением собственных сомнений в правильности, нормативности своего поведения.

Групповое давление на индивида способно оказывать как референтная группа, так и семья. Групповое давление и формирование девиантного пове­дения может происходить в рамках профессиональных и построенных на ка­кой-либо идеологии коллективов, а также в группах «по интересам». Так, про­фессиональное, конфессиональное, «хоббиальное» или любое иное сообщество людей способно гласно или негласно требовать от ее члена со­блюдения норм, которые фактически могут носит оттенки отклоняющегося поведения. Байкерские нормы диктуют необходимость выбирать мотоцикл с максимально мощным и громким звуком мотора и эпатажно демонстриро­вать его звучность в период, когда обыватель нацелен на тишину. От последо­вателя какого-либо религиозного течения требуется громко много часов под­ряд нечленораздельно в молитвах в виде крика обращаться к божеству Проституткам, в соответствии с «кодексом чести», запрещено испытывать оргазм «на работе».

Семейные разновидности групповых девиации демонстрируют отклоняющиеся паттерны поведения целой семьи или части ее членов, связанных с процессом группового давления. Это могут быть прямые влияния родителей на ребенка (например, вовлечение его в деятельность тоталитарной секты или оздоровительной группы) или опосредованная трансляция девиантных традиций (например, злоупотребление алкоголем или сверхценные увлечения стереотипы пищевого поведения). Возможны и обратные воздействия ребенка с отклоняющимся поведением на родителей (формирование патохарактерологического типа девиантного поведения в виде чрезмерной общественно или иной активности у матерей, дети которых страдают, например, наркоманией). Семейные девиации представляют собой устойчиво поддерживаемы и поощряемый группой (семьей) поведенческий стереотип. Зачастую семьи девиантными формами группового поведения объединяются на базе этих отклонений и формируют новые группы — метасемьи. Известны так называемые «шведские семьи», объединяющим моментом которых служит приоритетность в выборе групповых сексуальных взаимодействий. Религиозные коммуны, требующие от своих членов отречься от прежних семей и образовать новую духовную общность, приписывающую себе еще и семейные функции. Нередко лица с девиантными формами поведения строят свою семью на базе сходства отклоняющихся интересов и форм поведения.

Девиантные формы поведения могут быть временными и постоянными, устойчивыми и неустойчивыми. Для временных девиаций характерна малая длительность существования отклоняющегося поведения, часто связанная групповым давлением и невозможностью быть вне группы. Так, подросток может проявлять девиантные формы поведения лишь в течение срока нахождения в лагере отдыха вместе со сверстниками, быть агрессивным только группе. Или умеренно пьющий человек может злоупотреблять спиртными напитками под психологическим давлением попутчиков или сослуживцев время командировки. К постоянным девиациям относят такие формы отклоняющегося поведения, которые имеют склонность к длительному существованию и малой зависимостью от внешних воздействий. Они составляют большинство девиантных форм поведения. Устойчивые девиации характеризуют монофеноменологичностью, т.е. в поведении человека преобладает лишь какая-либо единственная форма отклоняющегося поведения. При неустойчивой девиации отмечается склонность к частой смене клинических проявлен девиации. Например, у человека могут чередоваться девиации в виде злоупотребления наркотическими веществами и нарушения пищевого поведения. Девиант Т., 50 лет, вылечившись от алкоголизма, вначале стал приверженцем одного из учений об оздоравливающей жизни с соответствующей отклоняю­щейся структурой поведения, а затем увлекся азартными играми (гемблингом) и проиграл на игровых автоматах большую сумму денег, заложив под них квартиру. В структуре его характера и личности был сформирован каркас для нанизывания на него разнообразных девиаций.

Выделяются стихийные и спланированные, структурированные (органи­зованные) и неструктурированные (слабоорганизованные) разновидности отклоняющегося поведения. Стихийные девиации имеют склонность к быст­рому, хаотичному и неспланированному формированию. Они возникают под влиянием внешних обстоятельств и характеризуются временным характером. В таком случае девиантное поведение специально не запланировано, однако и не исключено из поведенческой программы. Стечение обстоятельств и эмо­циональный настрой индивида являются решающими в появлении неадек­ватного поведения. Провоцирующим моментом могут служить действия ок­ружающих. Нередко стихийно совершаются агрессивные и аутоагрессивные поступки при делинквентном и патохарактерологическом типах девиантного поведения. Спланированные девиации носят характер регламентированности, заданности и строгой очерченности. Человек заранее готовится к их реализа­ции, нередко испытывает «предстартовое волнение», радостное и одновремен­но беспокойное ожидание данного вида деятельности. К спланированным девиациям относятся, например, гемблинг и употребление алкоголя. При них можно отметить наличие подготовительного периода, во время которого де-виант с вожделением ожидает возможности включиться в азартную игру или появления «группы единомышленников». В рамках групповых девиаций воз­можны различные степени их сплоченности вокруг отклоняющейся формы поведения. Сектантство подразумевает сплоченность и структурированность, а для группы филателистов характерна малая организованность. Под структу­рированной (организованной) девиацией понимается групповая форма откло­няющегося поведения, в рамках которой четко расписаны роли всех ее участ­ников. Для неструктурированной (слабоорганизованной) разновидности группового отклоняющегося поведения характерно отсутствие иерархических взаимоотношений, регламентации поступков.

Девиантные формы поведения по структуре могут быть также экспансив­ными и неэкспансивными, альтруистическими и эгоистическими. Экспансив­ные девиации в отличие от неэкспансивных характеризуются вторжением в сферы жизни и деятельности окружающих людей, зачастую склонностью иг­норировать их интересы и даже посягать на их свободы (например, агрессив­ное или гиперобщительное поведение, сексуальные аномалии). При неэкс­пансивных девиациях индивид своим поведением формально может не задевать интересы окружающих (к примеру, нарушения пищевого поведения и аутизм). Неэкспансивные девиации отличаются саморазрушающим для личности девианта характером, когда неадекватная и неэффективная деятельность приводит к личностной деградации или блокированию личностного роста.

Подавляющее большинство форм отклоняющегося поведения можно на­звать эгоистически ориентированными. Эгоистические девиации отличаются нацеленностью на получении удовлетворения или личной выгоды. Злоупот­ребление алкоголем, наркотическими веществами, сексуальные девиации и перверсии пропитаны желанием и стремлением индивида получить новые ощущения, «ублажить себя», испытать радость. Альтруистические девиации напротив, направлены на интересы других людей, нередко сочетаются со склонностью к самопожертвованию и самоуничижению. Альтруистические цели может преследовать суицидальное поведение, если человек кончает жизнь самоубийством ради близких, божества, которому поклоняется или «ради всего человечества».

По параметру осознаваемости и критичности можно выделить осознавае­мые и неосознаваемые девиации. Осознаваемые девиации представляют со­бой отклоняющиеся формы поведения, которые человек осознает как откло­няющиеся от нормы и по отношению к которым он может испытывать негативные эмоции и желание их исправить. Критичность чаще носит волно­образный характер. Неосознаваемые девиации, как правило, встречаются в рамках психопатологического типа девиантного поведения на базе психичес­ких расстройств. Они характеризуются полной спаенностью отклоняющейся формы поведения с личностью девианта, его убежденностью в том, что пове­дение носит характер адекватный по сравнению с поступками окружающих и их отношением к нему, а также отсутствием стремления изменить что-либо в своем поведении.

Используя «теорию ярлыков» Г.Беккера, предлагается выделять две раз­новидности девиаций, различающихся механизмами формирования (МсСаеЬу): первичные и вторичные. Первичные девиации представляют со­бой любые формы ненормативного поведения. Вторичные девиации возника­ют в результате вольного или невольного следования девиантом за приклеен­ным ему обществом ярлыком, оправдывать их ожидания, стремится подтвердить справедливость их мнений и убеждений в отношении собствен­ного отклоняющегося поведения.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ИНДИВИДА С РЕАЛЬНОСТЬЮ

Основой оценки девиантного поведения человека является анализ его вза­имодействий с реальностью, поскольку главенствующий принцип нормы — адаптивность — исходит из приспособления (адаптивности) по отношению к чему-то и кому-то, т.е. реальному окружению индивида. Взаимодействия ин­дивида и реальности можно представить шестью способами.

В зависимости от способов взаимодействия с реальностью и нарушения тех или иных норм общества девиантное поведение разделяется на пять типов (рис.11):

* структурный голод, или голод по структурированию времени

• голод по инцидентам

В рамках аддиктивного типа поведения каждый из перечисленных видов голода обостряется. Человек не находит удовлетворения чувства «голода» в реальной жизни и стремится снять дискомфорт и неудовлетворение реально­стью стимуляцией тех или иных видов деятельности. Он пытается достичь повышенного уровня сенсорной стимуляции (отдает приоритет интенсивным воздействиям, громкому звуку, резким запахам, ярким изображениям), при­знания неординарностью поступков (в том числе, сексуальных), заполненно­сти времени событиями.

Вместе с тем объективно и субъективно плохая переносимость трудностей повседневной жизни, постоянные упреки в неприспособленности и отсутствии жизнелюбия со стороны близких и окружающих формируют у аддиктивных личностей скрытый «комплекс неполноценности». Они страдают от того, что отличаются от других, от того, что не способны «жить как люди». Однако та­кой временно возникающий «комплекс неполноценности» оборачивается гиперкомпенсаторной реакцией. От заниженной самооценки, навеваемой окружающими, индивиды переходят сразу к завышенной, минуя адекватную. Появление чувства превосходства над окружающими выполняет защитную психологическую функцию, способствуя поддержанию самоуважения в не­благоприятных микросоциальных условиях — условиях конфронтации лич­ности с семьей или коллективом. Чувство превосходства зиждется на сравне­нии «серого обывательского болота», в котором находятся все окружающие и «настоящей свободной от обязательств жизни» аддиктивного человека.

Учитывая тот факт, что давление на таких людей со стороны социума оказывается достаточно интенсивным, аддиктивным личностям приходится под-граиваться под нормы общества, играть роль «своего среди чужих». Вследствие этого он научается формально исполнять те социальные роли, которые ему навязываются обществом (примерного сына, учтивого собеседника, доб­ропорядочного коллеги). Внешняя социабельность, легкость налаживания кон­тактов сопровождается манипулятивным поведением и поверхностностью эмоциональных связей. Такой человек страшится стойких и длительных эмо­циональных контактов вследствие быстрой потери интереса к одному и тому же человеку или виду деятельности и опасения приписывания ответственно­сти за какое-либо дело. Мотивом поведения «закоренелого холостяка» (кате­горического отказа связать себя узами брака и иметь потомство) в случае пре­обладания аддиктивных форм поведения может быть страх ответственности за возможную супругу и детей и зависимости от них.

Стремление говорить неправду, обманывать окружающих, а также обвинять других в собственных ошибках и промахах вытекают из структуры аддиктивной личности, которая пытается скрыть от окружающих собственный «комплекс неполноценности», обусловленный неумением жить в соответствии с Устоями и общепринятыми нормами.

Базисной характеристикой аддиктивной личности является зависимость. Для оценки отнесения человека к зависимому типу выделяют перечисленные ниже признаки, пяти из которых достаточно для диагностики клинической зависимости:

1. Неспособность принимать решения без советов других людей.

2. Готовность позволять другим принимать важные для него решения.

3. Готовность соглашаться с другими из страха быть отвергнутым, даже при осознании, что они не правы.

4. Затруднения начать какое-то дело самостоятельно.

5. Готовность добровольно идти на выполнение унизительных или непри­ятных работ с целью приобрести поддержку и любовь окружающих.

6. Плохо переносит одиночества — готовность предпринимать значитель­ные усилия, чтобы его избежать.

7. Ощущение опустошенности или беспомощности, когда обрывается близкая связь.

8. Схваченность страхом быть отвергнутым.

9. Легкая ранимость, податливость малейшей критике или неодобрения со стороны.

Наряду с зависимостью основным в поведение аддиктивной личности яв­ляется стремление к уходу от реальности, страх перед обыденной, наполнен­ной обязательствами и регламентациями «скучной» жизнью, склонность к поиску запредельных эмоциональных переживаний даже ценой серьезного риска и неспособность быть ответственным за что-либо.

Уход от реальности совершается при аддиктивном поведении в виде свое­образного «бегства», когда взамен гармоничному взаимодействию со всеми аспектами действительности происходит активация в каком-либо одном на­правлении. При этом человек сосредоточивается на узконаправленной сфере деятельности (часто негармоничной и разрушающей личность), игнорируя все остальные. В соответствии с концепцией М.РехевсЫоап, существует четыре вида «бегства» от реальности: «бегство в тело», «бегство в работу», «бегство в контакты или одиночество» и «бегство в фантазии» (рис. 12).

При выборе ухода от реальности в виде «бегства в тело» происходит замещение традиционной жизнедеятельности, направленной на семью, служебный рост или хобби, изменение иерархии ценностей обыденной жизни, пер ориентация на деятельность, нацеленную лишь на собственное физическое или психическое усовершенствование. При этом гиперкомпенсаторным становится увлечение оздоровительными мероприятиями (так называемая «паранойя здоровья»), сексуальными взаимодействиями (так называемый «поиск и ловля оргазма»), собственной внешностью, качеством отдыха способами расслабления. «Бегство в работу» характеризуется дисгармоничной фиксацией на служебных делах, которым человек начинает уделять чрезмерное в сравнении с другими областями жизни время, становясь трудоголиком. Изменение ценности коммуникации формируется в случае выбора поведения в виде «бегства в контакты или одиночество», при котором обще­ние становится либо единственно желанным способом удовлетворения по­требностей, замещая все иные, либо количество контактов сводится к мини­муму. Склонность к размышлениям, прожектам при отсутствии желания что-либо воплотить в жизнь, совершить какое-нибудь действие, проявить ка­кую-нибудь реальную активность называется «бегством в фантазии». В рам­ках подобного ухода от действительности появляется интерес к псевдофило­софским исканиям, религиозному фанатизму, жизни в мире иллюзий и фантазий. Более подробно об отдельных формах ухода от реальности будет рассказано ниже.

 

Неконструктивная агрессивность является признаком либо криминального поведения, либо психопатологического. В первом случае агрессивность человека опосредуется его осознаваемым деструктивным отношением к реальности и окружающим его людям, оппозиционной стратегией и тактике взаимодействия с действительностью, которая расценивается враждебно! Во втором — она обусловлена психопатологическими симптомами и синдромами, чаще других — затрагивающими сферу восприятия, мышления, сознания и воли.

Наиболее часто агрессивность значительной степени выраженности (иногда неподдающаяся волевой коррекции) входит в структуру таких психопат’ логических синдромов, как: эксплозивный, психоорганический, дементный, к татонический, гебефренический, параночдный (галлюцинаторно-параночдньи паранойяльный, парафренный, психического автоматизма, делириозный, сумеречного расстройства сознания (см. тезаурус в приложении).

При эксплозивном и психоорганическом синдромах, встречающихся при эмоционально неустойчивом расстройстве личности, эпилептических изменениях личности или в отдаленном периоде органических поражений головного мозга (вследствие черепно-мозговых травм, атеросклероза, алкоголизм и др.) агрессия носит, в отличие от агрессии при истерическом и астеническом симптомокомплексах, характер физической и нередко делинквентной. Пациент склонен агрессивно реагировать при малейшей оскорбительной для него ситуации, которые в действительности могут быть объективно быть безобидными. Он взрывчат, вспыхивает мгновенно по типу «короткого замыкания. Контроль за своими действиями утрачивается им вслед за появлением подобных негативных эмоций, которые нарушают процесс осмысленного понимания ситуации. Агрессия при психоорганическом синдроме носит затяжной характер в силу ригидности аффекта и застревания на одних и тех же эмоциях. Типичным становится злопамятность, мстительность, враждебность. Преступления, совершаемые больными эпилепсией с изменениями личности являются самыми жестокими и кровавыми, особенно если у пациента имеется тенденция к сумеречному расстройству сознания. При этом агрессивные действия направляются против мнимых преследователей. Больной «замечает», что они готовят на него покушение и пытается упредить их. Сумеречное расстройство сознания начинается и заканчивается остро. После него пациент может не помнить, что совершил агрессию против окружающих.

При деменции различного генеза (атеросклеротической, травматической нейроинфекционной, атрофической и иной) пациент совершает агрессивные действия вследствие неправильного понимания поведения и высказываний окружающих. Нередко больной усматривает обидные слова, брошенные в его адрес, пристальный взгляд, действия, нацеленные на ущемление его прав. Часто пациент агрессивен, будучи убежденным, что близкие родственники соседи специально выводят его из состояния душевного равновесия. Они будто бы крадут или портят его вещи, продукты питания, специально создают шум, «плохую атмосферу», придираются по мелочам. Агрессивность часто сочетается с ворчливостью, брюзжанием, недовольством всем и вся, подозри­тельностью.

Агрессивность при кататоническом и гебефреническом синдромах, встре­чающихся, как правило, при шизофрении носит выраженный неконструктив­ный характер в силу того, что является немотивированной, непрогнозируе­мой, нецеленаправленной и разрушительной. Ее основой служит симптом импульсивных действий — неожиданных для окружающих и самого человека эпизодов физической агрессии, сопровождающихся угрюмостью, неконтакт­ностью, неконтролируемостью, настойчивостью и решительностью. Такой больной может внезапно ударить случайного прохожего, бросить камень, уку­сить рядом находящегося человека и вновь заняться своими делами. Отмеча­ется неадекватность и неустойчивость аффекта: от угрюмости, молчаливости до дурашливости, неуместного гримасничанья и вычурного смеха. Нередким спутником агрессии при кататоническом и гебефреническом синдромах бы­вает негативизм. Он проявляется в активной и пассивной формах: пациент, с одной стороны, может активно отказываться от того, что предлагается со сто­роны окружающих; с другой, совершать поступки, когда его них не просят.

В рамках психопатологических синдромов, при которых основным про­явлением являются бредовые идеи (паранойяльный, параноидный, парафрен­ный, синдром психического автоматизма), агрессивность обусловлена лож­ной интерпретацией действительности. При бредовых синдромах, характеризующихся ложной убежденностью больного в том, что его пресле­дуют, за ним следят, им манипулируют, его обкрадывают, ему причинят фи­зический вред, агрессивные реакции носят оборонительный и упреждающий оттенок. Известен феномен «преследования преследователей», когда паци­ент сам начинает готовить расправу с обидчиками, не дожидаясь их агрессив­ных действий. При парафренном синдроме, сопровождающимся бредом ве­личия, агрессивность обусловлена непризнанием общественностью или конкретными людьми мнимых заслуг пациента. При синдроме психического автоматизма возможно появление кинестетической его формы, характеризу­ющейся убежденностью больного в том, что его действиями управляют со сто­роны. Агрессия при этом рассматривается им как непреднамеренная, вынуж­денная мера, которой он не способен противостоять.

Синдромы расстроенного сознания (делириозный и сумеречного помра­чения сознания) сопровождаются агрессивным поведением пациентов из-за того, что психические нарушения включают яркие зрительные галлюцина­торные образы, которые склонны к угрозам в адрес больного. Агрессия носит ответный и защитный характер.

 

Аутоагрессивное поведение

Аутоагрессивное поведение в отличие от агрессивного направлено на при­чинение вреда самому человеку, а не его окружению (хотя существует инфан-’1′ильная разновидность аутоагрессии, сочетающейся с желанием подобным Нетрадиционным образом оказать вредоносного воздействие на близкое окружение). Доминирующим видом аутоагрессии является физическая агрес­сия, хотя можно условно говорить и об аутоагрессии, к примеру, в виде вер­бального самоуничижающего и самообвиняющего поведения, проявляюще­гося в преподнесении себя окружающим в невыгодном свете, самооскорблении и обзывании себя бранными словами, сравнении себя с «низменным, ничтожным, никчемным» существом.

Аутоагрессивное поведение проявляется в двух формах: самоубийстве (су­ицидальном поведении) и самоповреждении (парасуицидальном поведении). Их различия заключены в конечной цели (смерти или членовредительстве) и ве­роятности ее достижения. Под суицидальным поведением понимается наме­ренное стремление человека к смерти. Оно может быть обусловлено форми­рованием внутриличностного конфликта под воздействием внешних ситуационных факторов или в связи с появлением психопатологических рас­стройств, вызывающих стремление к лишению себя жизни без реального воз­действия внешних ситуационных факторов. Если при первом варианте по­буждение к суициду чаще всего осознано, осмыслено и произвольно, то при втором возможно нарушение осознания и понимания смысла собственных намерений и действий, а также утрата произвольности. Так, при синдроме психического автоматизма в рамках шизофрении суицидальное поведение может быть обусловлено ощущением воздействия неконтролируемой силы, толкающей человека на то или иное насильственное действие в отношении себя.

Различают три типа суицидального поведения: 1) «анемическое», связанное с кризисными ситуациями в жизни, личными трагедиями; 2) «аль­труистическое», совершаемое ради блага других людей и 3) «эгоистическое», обусловленное конфликтом, формирующимся в связи с неприемлемостью для конкретного индивида социальных требований, норм поведения, навязывае­мых обществом человеку.

Анемическое суицидальное поведение наиболее часто встречается у психи­чески здоровых людей как реакция личности на непреодолимые жизненные трудности и фрустрирующие события. Следует иметь в виду, что сам по себе суицидальный акт не может указывать на наличие или отсутствие у человека психических расстройств. Данный вид поведения следует рассматривать как способ психологического реагирования, избранный человеком в зависимос­ти от ценности и значимости происшедшего события. Возможно адекватное реагирование в условиях тяжелого и сверхзначимого раздражителя — события, преодоление которого затрудненно или невозможно для личности в силу нрав­ственных установок, некоторых физических проявлений и неадекватное реа­гирование, при котором выбранная суицидальная реакция явно не соответ­ствует стимулу.

В психологии девиантного поведения наиболее часты анемические суи­цидальные попытки лиц с хроническими соматическими заболеваниями, со­провождающимися выраженным болевым синдромом. Так, суициды преиму­щественно встречаются в онкологической клинике при диагностике рака. Они могут быть расценены и как адекватные, и как неадекватные в зависимости от ряда причин, несмотря на то что диагностирование злокачественною ново­образования является тяжелой объективно значимой психической травмой. Разграничение проводится на основании критериев для распознавания гар­моничного типа психического реагирования — трезвой оценки собственного состояния без склонности преувеличивать его тяжесть, но и без недооценки собственного состояния, а также проявления активности при проведении те­рапевтических мероприятий, направленных на купирование симптоматики и восстановление соматического здоровья. Наиболее важным является реалис­тичность оценки состояния собственного здоровья на основании медицинс­ких критериев. Так, если две женщины совершают суицидальные попытки вслед за сообщением им в одном случае о выявленном раке молочной железы 1-11 стадии, в другом — прямой кишки III—IV стадии, то можно утверждать, что их психические реакции носят различный характер адекватности. Разная оценка адекватности суицидального поведения в приведенных случаях бази­руется на реалистичности прогноза: при раке молочной железы 1—11 стадии вероятность летального исхода значительно и существенно мала по сравне­нию с раком прямой кишки III—V стадии. Следовательно, в первом случае «уровень адекватности» ниже, чем во втором. Немаловажным оказывается и отношение к необходимости терапии и активность участия в реабилитационных мероприятиях пациента. Как было продемонстрировано выше, на веро­ятность излечения при онкологических заболеваниях сказывается психоло­гический настрой и активность в лечении, тогда как депрессия, пессимизм и отказ от необходимых медицинских мероприятий способны ускорить ухуд­шение состояния.

Анемический тип суицидального поведения возможен и в случаях, когда жизнь ставит перед человеком мировоззренческую или нравственную пробле­му выбора того или иного поступка, которую он не в силах разрешить, выби­рая уход из жизни. Человек может быть поставлен в условия выбора соверше­ния аморального поступка или действия, которое ему претит в силу эстетических приоритетов, и лишения себя жизни. Решение данной пробле­мы зависит от личностных качеств индивида, ситуации, а также его психичес­кого состояния в конкретный период времени.

Альтруистический тип суицидального поведения также базируется на лич­ностной структуре индивида, когда благо людей, общества и государства ста­вится для него выше собственного блага и даже жизни. Данный тип встреча­ется у людей, ориентированных на высокие идеи, живущих общественными интересами и не рассматривающих собственную жизнь в отрыве от окружаю­щих людей и общества. Альтруистические суициды совершаются как психи­чески здоровыми, осознающими реальный смысл происходящего, так и пси­хически больными лицами, находящимися, к примеру, в состоянии Религиозного иступления или уходящими из жизни по бредовым мотивам «всеобщего блага».

 

Эгоистический тип суицидального поведения

 

ицидального поведения в различных регионах мира. Известно, что на протя­жении более сотни лет первое место в мире по распространенности суицидов удерживает население Венгрии, в России — Удмуртии и Марий Эл. Роднит представителей данных регионов их финно-угорские корни. Именно данный факт позволяет трактовать выбор суицидального поведения как признак вли­яния этнокультуральных особенностей.

Считается, что выбор способа суицида обусловливается в большей степе­ни эстетическими понятиями человека. По мнению Л.З.Трегубова и Ю.Р.Ва-гина, имеется три основных эстетических параметра выбора способа суици­дальных действий:

1. При прочих равных условиях человек стремится выбрать тот способ самоубийства, который наиболее соответствует его понятиям о чести и красоте; приемлемости и допустимости того или иного способа само­убийства в данной социальной среде.

2. При прочих равных условиях человек стремится выбрать тот способ, который, по его мнению, ведет к наименьшему обезображиванию тела.

3. При прочих равных условиях человек всегда считается с тем, какие эс­тетические переживания вызовет вид его тела у окружающих.

Наряду с эстетическими критериями при выборе способа аутоагрессии | нередко значимым является болезненность или безболезненность предполагаемого действия. Человек с парасуицидальными намерениями может стре­миться избежать интенсивного болевого раздражителя, тогда как для индиви­да с истинным намерением покончить жизнь самоубийством характер боли может не быть существенным.

;  Часть лиц с аутоагрессивным поведением (чаще с психическими анома­лиями) имеет тенденцию с испытания боли и сопряженных с ней сильных эмоциональных переживаний, в то время как исход аутоагрессии для них не является значимым. Подобная специфика отмечается при аутоагрессивном поведении в рамках аддиктивного типа девиантного поведения. Парасуицидальные попытки совершаются, как правило, с целью вывода себя из состоя­ния бесчувствия, безрадостности, безэмоциональности путем испытания ос-фых аффективно-шоковых переживаний. Для этого используются какие-либо ЗДскованные и опасные для жизни действия: удушение до степени появления крвых признаков измененного состояния сознания; хождение над обрывом ; ии по краю пропасти, балкона, подоконника, периллам моста; игра с заря­женным боевыми и холостыми патронами пистолетом на «испытание судъ-^»; прижигание или надрезание кожи и иные болевые воздействия; демон­страция окружающим решимости совершить суицидальный поступок с ‘ЗДомазохистскими стремлениями и получением удовлетворения при дове­дении окружающих до состояния иступления.

Сходное поведение обнаруживается и при патохарактерологическом типе Девиантного поведения. Однако мотивы поведения принципиально разнят-^ся: в рамках аддиктивного поведения мотивом является феномен «жажды ос-РЫх ощущений», при патохарактерологическом — эпатаж, конфронтация с

 

Отличия аутоагрессии при разных типах девиантного поведения обнару­живается часто при мотивировке как выбора данного способа поведения, так и отказа от него. Известно, что у больных шизофренией, мышление которых характеризуется амбивалентностью, разорванностью и алогичностью, моти­вы принятия решения оказываются специфичными. Так, одна пациентка со­биралась покончить собой утопившись, но непременно в Мертвом море. Дру­гая предполагала уйти из жизни следующим образом: «Проглотить нитроглицерин, предварительно завернутый в полиэтиленовый пакет, а затем спрыгнуть с высотного здания, чтобы произошел взрыв и ничего не оста­лось». Третий больной, намереваясь умереть под колесами мчащегося поезда, передумал ожидая его на железнодорожном полотне совершать самоубийство по причине того, что на нем оказался в этот момент «только что купленный», новый костюм.

Специфичную группу составляют лица, совершающие аутоагрессивные групповые и массовые акты по религиозным соображениям. Их мотив раство­ряется в общегрупповом мотиве — принести себя в жертву, совершить само­убийство ради какой-то общей цели и высокой идеи. Подобное поведение наблюдается, как правило, при аддиктивном поведении в виде религиозного фанатизма и совершается под влиянием повышенной внушаемости людей, включенных в эмоционально значимые групповые и коллективные взаимо­действия.

 

Злоупотребление веществами, вызывающими состояния измененной психической деятельности

Девиантное поведение в виде употребления и злоупотребления Вещества-1, вызывающими состояния измененной психической деятельности, пси­хическую и физическую зависимость от них является одним из самых распро­страненных видов отклоняющегося поведения. Сутью такого поведения становится значительное изменение иерархии ценностей человека, уход в иллюзорно-компенсаторную деятельность и существенная личностная дефор­мация.

При применении опьяняющих веществ, которые изменяют восприятие мира и самооценку человека, происходит постепенное отклонение поведения в сторону формирования патологической зависимости от вещества, фетиши­зации его самого и процесса употребления, а также искажение связей челове-1 с обществом.

По мнению Б.С.Братуся, опьяняющее вещество (алкоголь, наркотик, ток-веское средство) отражает проекцию психологического ожидания, актуаль-йк потребностей и мотивов на психофизиологический фон опьянения, со-йавая внутреннюю картину, которую человек приписывает действию напитка, <елая его психологически привлекательным. Мотивация употребления алкоголя и наркотических веществ имеет несколько форм (Ц.П.Короленко, Г.А.Донских):

Атарактическая мотивация заключается в стремлении применения веществ с целью смягчения или устранения явлений эмоционального дискомфорта. В данном случае вещество, вызывающее опьянение, используется как лекар­ственный препарат, снимающий негативные феномены и симптомы душев­ного неблагополучия. Среди симптомов, которые в первую очередь подтал­кивают человека к употреблению таких веществ оказываются страх, тревога, депрессия и их разновидности. Повышенная эмоциональная насыщенность, негативный фон настроения способствуют выбору в пользу наиболее легкого решения проблемы. Снятие симптомов происходит химическим путем. Воз­вращение обычного эмоционального состояния и чувства комфорта блоки­рует потребность дальнейшего использования веществ. Однако девиантное поведение может сформироваться при атарактической форме мотивации в силу частоты применения данного способа снятия эмоциональных проблем с пе­реходом психологической зависимости в физическую.

Учитывая направленность атарактической мотивации на снятие эмоцио­нальных переживаний, она является преобладающей при патохарактерологи-ческом и психопатологическом типах девиантного поведения. Как правило, употребление различных опьяняющих и транквилизирующих веществ про­исходит при таких симптомах и синдромах, как: тревожный, обсессивно-фоби-ческий, депрессивный, дчсфорическчй, астенический, психоорганический, ипохон­дрический (см. тезаурус в приложении) и некоторых иных. Нередко употребление веществ направлено на купирование внутриличностного кон­фликта при так называемых психопатических синдромах (эксплозивном и эмо­ционально неустойчивом, истерическом, ананкастном). При иных типах де­виантного поведения атарактическая мотивация встречается реже.

Гедонистическая мотивация выступает как бы продолжением и развитием атарактической, но разительно отличающейся от нее по качеству. Атаракти­ческая приводит эмоциональное состояние в норму из сниженного, а гедони­стическая способствует повышению нормального (не сниженного) настрое­ния. Гедоническая направленность проявляется в получении удовлетворения, испытания чувства радости от приема веществ (алкоголя, наркотиков) на фоне обычного ровного настроения (рис. 13).

Гедоническая направленность может встречаться при различных типах девиантного поведения: и при делинквентном, и при аддиктивном, и при па-тохарактерологическом, и при психопатологическом. Однако типичной она считается для аддиктивного поведения. Человек с аддиктивной направленно­стью поступков склонен искать в алкоголе или наркотиках способ ухода от реальности в иллюзорный мир, доставляющий ему наслаждение. При этом он выбирает из богатого арсенала наркотических веществ или алкогольных на­питков лишь те, которые обладают эйфоризирующим эффектом, способствую­щим быстрому и резкому повышению настроения, появлению смешливости, благодушия, радости, любвиобилия, легкого достижения сексуального оргаз­ма. Немаловажным становится поиск необычного (неземного) действия ве­ществ, резко превращающего «серое существование» в интересный, полный неожиданностей «полет в неизведанное». К веществам, используемым при аддиктивном типе девиантного поведения, относят такие вещества, как мари­хуану, опии, морфин, кодеин, кокаин, ЛСД, циклодол, эфир и некоторые другие.

Наибольшие изменения психической деятельности, превышающие чисто эйфоризирующий эффект и сопровождающиеся иными психопатологичес­кими расстройствами, наблюдаются при использовании ЛСД (лизергина, ди-эталамида лизергиновой кислоты), кодеина, марихуаны (гашиша) и кокаина. Отличительной особенностью действия ЛСД является присоединение к эй-форязируюшему галлюциногенного эффекта, при котором возникают необы­чайно яркие цветные зрительные галлюцинации (вспышки света, калейдос­копическая сменяемость образов, принимающая сценический характер), дезориентировка в месте и времени (время кажется остановившимся или стре­мительно летящим).

При курении или жевании марихуаны (анаши, гашиша) возникает безу­держная болтливость, смех, наплыв фантазий, поток случайных ассоциаций. Резко изменяется восприятие внешнего мира. Он становится значительно ярче, красочнее. У человека в таком состоянии появляется грезоподобный синдром, при котором реальность смешивается с вымыслом. Иногда возни­кает ощущение невесомости, полета, парения в воздухе. Типичными и вызы­вающими веселье являются симптомы нарушения схемы тела: ощущения уд­линения или укорочения конечностей, видоизменения всего тела. Нередко и окружающий мир меняется в размерах, цвете, консистенции.

Мотивация с гиперактивацией поведения близка к гедонистической, но ос­новывается не на эйфоризирующем, а на активирующем эффекте вещества. Часто эффекты действуют совместно, однако нередко человеком разделяют-ЭД. При данной форме мотивации базисным становится потребность вывести ^Ся из состояния пассивности, безразличия, апатии и бездействия с помо-Щью веществ, провоцирующих необычную, запредельную живость реакции и эктивность. Особо важным становится стимуляция сексуальной активности ^и Достижения «рекордных результатов» в интимной сфере. Таким образом, ^перактивация рассматривается чаще всего человеком как гиперсексуаль­ность и возможность получить что-то необычное в сфере волюстических (сопровождающихся оргазмом) ощущений. Попытка достичь высшей степени «сексуального блаженства» с помощью гиперсексуальной активации сочета­ется с активностью к рискованной деятельности. Из наркотических веществ, обладающих активирующими свойствами, выделяются марихуана, эфедрин и его производные, сочетающие гиперактивацию и гиперсексуальность, а также кодеин, никотин и кофеин, вызывающие активность без гиперсексуальности. Мотивация с гиперактивностью и гиперсексуальностью, как правило, встре­чается при аддиктивном типе девиантного поведения. Пресытившись тради­ционными способами достижения оргазма, человек нацеливается на новые, более возбуждающие способы («ловля оргазма»), сопряженные с риском и употреблением наркотических веществ. Такие способы позволяют ему выве­сти себя (пусть на короткое время и ценой психических расстройств) из со­стояния скуки и равнодушия. Нередко сексуальная партнерская пара совмес­тно принимает перед коитусом наркотические вещества для снятия однообразия в интимной жизни.

Субмиссивная мотивация применения веществ отражает неспособность человека отказаться от предлагаемого окружающими приема алкоголя или наркотических веществ. Неспособность противостоять давлению вытекает из характерологических или личностных особенностей человека. В одном слу­чае это обусловлено ананкастными или зависимыми чертами характера (ро­бостью, застенчивостью, конформностью, тревожностью, осторожностью в общении), при которых индивид старается избегать ситуаций осуждения (в частности, за нежелание «за компанию» употребить спиртные напитки). Страх оказаться вне коллектива, быть изгнанным из него за неконформное поведе­ние, стать «белой вороной» являются базой для субмиссивной мотивации упот­ребления веществ, вызывающих изменение психического состояния.

Псевдокультурная мотивация основывается на мировоззренческих установ­ках и эстетических пристрастиях личности. Человек рассматривает употреб­ление алкоголя или наркотических веществ сквозь призму «изысканности вкуса», причастности к кругу избранных — знатоков. Поведение индивида но­сит характер причастности к традиции, «культуре». В большей степени при псевдокультурной мотивации важно не само употребление веществ, а демон­страция этого процесса окружающим. Встречается она при патохарактероло-гическом типе девиантного поведения, в частности в рамках истерических характерологических расстройств.

В случаях формирования психопатологического типа поведения при та­ких психических заболеваниях, как алкоголизм, наркомании и токсикомании, девиантное поведение становится полностью зависимым от феноменологи­ческих клинических особенностей и стадий болезни. Выделяют три механиз­ма доминирования алкогольной и наркотической потребности и формирова­ния зависимости с комплексом клиническим симптомов и синдромов I (Э.Е.Бехтель):

I 1. Эволюционный механизм. По мере повышения интенсивности эйфори-|»  зирующего эффекта происходит рост потребности, которая из второ­степенной, дополнительной (аддиктивной, патохарактерологической) становится вначале конкурирующей, а затем доминирующей.

Деструктивный механизм. Разрушение личностной структуры, вызван­ное какими-то психотравмирующими факторами, крахом личности, со­провождается изменением ее ценностной ориентации. Значение прежде доминирующих потребностей при этом снижается. Второстепенная потребность в веществах, изменяющих психическое состояние, может неожиданно стать доминирующей, основным смыслообразующим мо­тивом деятельности.

Механизм, связанный с изначальной аномалией личности. Он отличен от деструктивного тем, что аномалия является длительно существовавшей, а не возникшей в силу психотравмируюшего воздействия на личность. Выделяется три варианта аномалий: а) при аморфной личностной структуре со слабо выраженными иерархическими отношениями в си­стеме потребностей и мотивов любая сколько-нибудь значимая потреб­ность быстро становится доминирующей; б) при недостаточности внут­реннего контроля неполная интернализация групповых норм не позволяет выработать внутренние формы контроля; в) при аномалии микросреды искаженные групповые нормы формируют аномальные ус­тановки на употребление веществ, изменяющих психическое состоя­ние.

Одной из наиболее значимых проблем девиантного поведения в виде злоупотребления веществами, вызывающими изменения психики и зависимость, является проблема изучения личности наркозависимого и зависимого от ал­коголя. Известно, что таким людям свойственно сочетание противоречивых ачеств. У них могут наблюдаться резкие колебания настроения, неустойчи-ость интересов, сенситивность, повышенная рефлексия и склонность к са­моанализу, излишняя самоуверенность, переоценка своих возможностей, од­новременное проявление полярных качеств психики (самоуверенность и легкая ранимость, развязность и застенчивость, ласковость и жестокость). Традиционная точка зрения о том, что базисная притягательная сила ал­когольного и наркотического опьянения кроется в эйфории подвергается кри­тике (Б.С.Братусь, П.И.Сидоров). Считается, что психологические причины тяги располагаются глубже и заключаются, во-первых, в тех иллюзорных воз­можностях удовлетворения желаний и разрешения конфликтов, которые дает состояние опьянения, и, во-вторых, в тех психологических и социальных ус­ловиях, которые толкают человека на этот путь. И.Н.Пятницкая отмечает, что личность наркомана преморбидно отличают черты незрелости (неустойчи­вость и невыраженность высоких в частности, интеллектуальных интересов, гвердых нравственных норм, чувство стадности) и несовершенная адаптация, чевыносимость стрессовых ситуаций, склонность к колебаниям настроения.

М.2икегтапп описал особый тип по»едения — «поиск ощущений» (ПО) -поведение, связанное с потребностью вразличных новых ощущениях и пере­живаниях, выражающийся в стремлении к физическому и социальному рис ку ради этих ощущений. Подобное поведение — индивидуальная особенность субъекта, вытекает из необходимости поддерживать оптимальный уровень | стимуляции и возбуждения. Автор утверждает, что одним из факторов приобщения подростков к наркотикам являются любопытство и желание новых ощущений, кроме того, подростки с высоким уровнем ПО стремятся к экспе­риментированию с различными видами наркотиков с целью повысить уро­вень возбуждения.

Особое значение в формировании гренаркотической личности придается психическому инфантилизму, выражающемуся в несамостоятельности приня­тия решений и действий, неспособности противостоять влиянию извне, в по­ниженной критичности к себе, обидчивости, ранимости. Традиционно выде­ляются следующие личностные фа1торы, характерные для подростков употребляющих психоактивные вещества:

1) повышенные по сравнению с благополучными сверстниками: толеран­тность к отклоняющемуся поведению; критицизм по отношению к со­циальным институтам обществе (школа, семья), отчужденность от них, восприимчивость к новым идеям и впечатлениям; интерес к творче­ству, импульсивность;

2) пониженные по сравнению с благополучными сверстниками: ценность достижений; ожидание академических успехов; религиозность; кон­формизм; чувство психологического благополучия (что выражается в высоком уровне стресса и апатии); уважение к общепринятым нормам поведения;

3) экстернальный локус контрол» (полезависимость) и сниженная само­оценка.

С.Б.Белосуров в анамнезе болеюцих наркоманией наряду с другими фак­торами отмечает:

• воспитание в неполной семье;

• постоянную занятость одного 13 родителей (длительные командиров­ки, деловую загруженность и тд.);

• отсутствие других детей в семы.

По мнению Б.Уильямс, среди наркоманов наблюдается определенное сход­ство, касающееся их семей, и отмечаются следующие факторы:

• отец отсутствует или отличается слабым характером;

• излишне заботливая, уступчивая или, наоборот, властная мать;

• непоследовательное поведение и отсутствие сдерживающих факторов;

• враждебность или конфликты между родителями;

• нереальное стремление родителей по отношению к детям.

Наши (В-Д.Менделевич) психологические исследования семей, в которых подросток страдает наркоманией, позволяют сделать вывод о том, что суще­ствует психологический тип отца наркозависимого, которого можно обозна­чить по аналогии с выделенной учеными «шизофреногенной матерью» «наркогенным отцом». Сутью его психологического портрета является сочетание таких черт, как повышенные требования к себе и своему окружению (в част­ности, ребенку, жене), трудоголизм, нежелание считаться с индивидуальны­ми, возрастными особенностями и ситуативными моментами, эмоциональ­ная холодность в сочетании с жесткостью и нередко с жестокостью, склонность к конкурентной борьбе, гиперактивность и общительность, носящая часто по­верхностный характер и не сопровождающаяся желанием понять и эмоцио­нально принять собеседника.

Исследования семей, в которой у одного из членов выявлялась наркоти­ческая зависимость, показывают, что аддиктивные формы поведения прису­щи не только пациенту, но и, как правило, одному из родителей (чаще отцу). Аддиктивное поведение у родственника наркомана проявляется в виде: трудоголизма (38,7% случаев), сверхценных увлечений, в частности, «паранойи здоровья» (22,6% случаев), алкогольной зависимости (16,1% случаев), гемблинга (12,9% случаев), религиозного фанатизма (9,7% случаев). Можно пред­полагать, что формирование наркотической зависимости базируется на семей­ном аддиктчвном паттерне.

По мнению И.Н.Пятницкой, можно выделить следующие характеристи­ки личности наркозависимого:

• наркоманы преморбидно представляют собой лиц, далеких от больших социальных интересов, а также лишенных устойчивых и сформирован­ных индивидуальных интересов, какой-либо увлеченности.

• обособление от взрослых, агрессивность к обществу, солидарность с воз­растной группой, поиск чувственных впечатлений, сексуального опы­та, даже познавательные интеллектуальные побуждения подростков.

Существенный научный интерес представляет проблема существования типичных индивидуально-психологических черт у лиц, употребляющих раз­личные наркотические вещества. Имеются данные о том, что структура лич­ности находится в определенной взаимосвязи с разновидностью наркотика, а отношения человек — наркотик определяют выбор наркотика. Несомненно значимым является и факт, что подавляющее большинство наркоманов пред­почитают какое-либо одно наркотическое вещество, обладающее именно теми свойствами, которые могут удовлетворить некоторые основные потребности ихличности. Часто, по мнению Э.Крепелина, наркоман выбирает вещество, дефект от злоупотребления которым сходен с преморбидной его личностью. В качестре примера Э. Крепелин приводил «астенического мечтателя», при­страстившегося к морфину и окончательно ушедшего в наркотические грезы До глубокой степени истощения. Соответствующие наблюдения, подтверж­дающие это, накопились относительно пациентов эпилептоидного и шизо-ВДного кругов. Э.Крепелин пишет: «Казалось бы, эпилептоидный психопате Юртами ригидности, вязкости психических процессов и, в частности, застойными аффектами должен искать средство, облегчающее эти дефекты. Но он выбирает не стимуляторы, оживляющие психические функции, а снотворные и транквилизирующие препараты».

И все же подавляющее большинство ученых сходятся во мнении о том, что наркотик является своеобразным компенсирующим фактором, способствую­щим преодолению человеком имеющихся психологических проблем и дезадаптации. Принимающие психостимуляторы обладают качествами вялости, апа­тичности, неэнергичности. Наркотические вещества с эйфоризирующим эффектом склонны употреблять лица, либо находящиеся в состоянии удрученности, пониженного настроения с целью снять имеющийся психоэмоциональный дискомфорт, либо люди, пытающиеся вырваться из плена скуки.

Нарушения пищевого поведения

Пищевое поведение человека оценивается как гармоничное (адекватное или девиантное в зависимости от множества параметров, в частности, от мес­та, занимаемого процессом приема пищи в иерархии ценностей индивида, от количественных и качественных показателей питания, от эстетики. Суще­ственно влияние этнокультуральных факторов на выработку стереотипов пи­щевого поведения, особенно в период стресса. Извечным вопросом о ценно­сти питания, становится вопрос о связи питания с жизненными целями («есть, чтобы жить или жить, чтобы есть»), учета роли пищевого поведения окружа­ющих для становления некоторых личностных характеристик (например, го­степриимство).

Под пищевым поведением понимается ценностное отношение к пище и ее приему, стереотип питания в обыденных условиях и в ситуации стресса, ори­ентация на образ собственного тела и деятельность по его формированию.

Учитывая существенное влияние на оценку адекватности пищевого пове­дения транскультуральных особенностей человека, укажем, что значимость приема пищи в различных культурах и у людей разных национальностей раз­личается. Так, в соответствии с дифференциально-аналитической концепци­ей ‘М.РеаехспМап питание является одной из основных составляющих восточ­ной психологической модели ценностей, в рамках которой вырабатывается собственный образ красоты тела (как правило, привлекательнее и здоровее рассматривается полный, упитанный человек с хорошим аппетитом) и отно­шение к тому, как и сколько ест ребенок или взрослый. Нормальным поведе­нием в период стресса рассматривается повышение аппетита и усиленное питание («сначала поешь — потом поговорим о проблемах») и так называе­мый феномен «заедания стресса». На уровне бытовых отношений оценка выс­шей степени гостеприимства сопряжена с предоставлением большого коли­чества продуктов питания. В западной психологической модели ценностей питание само по себе не является ценностью и гостеприимство не включает в обязательном порядке процесс питания. Ценностью является контроль за при­емом пищи, ориентация на иные стандарты красоты и эстетики — стройность, худоба, спортивность в противовес упитанности в рамках восточной модели.

В связи с подобными транскультуральньши разночтениями девиантное пи­щевое поведение в обязательном порядке должно учитывать этнокультуральный стереотип пищевого поведения окружения человека.

Основными нарушениями пищевого поведения считаются: нервная анорексия и нервная булимия. Общими для них являются такие параметры, как:

• озабоченность контролированием веса собственного тела

• искажение образа своего тела

• изменение ценности питания в иерархии ценностей

Нервная анорексия представляет собой расстройство, характеризующееся преднамеренным снижение веса, вызываемым и поддерживаемым самим ин­дивидом. Отказ от пищи связан, как правило, с недовольством своей внешно­стью, избыточной, по мнению самого человека, полнотой. Учитывая тот факт, что определение объективных критериев полноты в значительной мере зат­руднено в связи с существованием эстетического компонента, приходится говорить о значимости параметра адекватности или неадекватности восприя­тия собственного тела («схемы тела»), ориентации на собственное мнение и представления о нем или рефлексию и реагирование на мнение референтной группы. Часто основой нервной анорексии служит искаженное восприятие себя и ложная интерпретация изменения отношения окружающих, основан­ного на патологическом изменении внешности. Данный синдром носит на­звание дисморфоманического синдрома. Однако формирование нервной ано­рексии возможно и вне данного синдрома.

Выделяют (М.В.Коркина) четыре стадии нервной анорексии: 1) иници­альная; 2) активной коррекции; 3) кахексии; 4) редукции синдрома. В иници­альной стадии индивид выражает недовольство преимущественно избыточ­ной, по его мнению, полнотой либо всей фигуры, либо отдельных частей тела (живота, бедер, щек). Он ориентируется на выработанный идеал, стремится к похуданию с целью подражания кому-либо из ближайшего окружения или популярным людям. На стадии активной коррекции, когда нарушения пище­вого поведения становятся очевидными для окружающих и происходит ста­новление девиантного поведения, индивид начинает прибегать к различным способам похудания. Прежде всего он выбирает ограничительный пищевой стереотип, исключая из пищевого рациона отдельные высококалорийные продукты, склоняется к соблюдению строгой диеты, начинает использовать различные физические упражнения и тренинга, принимает большие дозы слабительных средств, использует клизмы, искусственно вызывает рвоту с Целью освобождения желудка от только что съеденной пищи. Ценность пита­ния снижается, при этом индивид не способен контролировать свое речевое поведение и постоянно в общении возвращается к теме похудания, обсужде­ния диет и тренингов. На стадии кахексии могут появляться признаки дистрофии: снижение массы тела, сухость и бледность кожных покровов и иные симптомы.

Диагностическими критериями нервной анорексии являются:

а) снижение на 15% и сохранение на сниженном уровне массы тела или достижения индекса массы тела Кветелета 17,5 баллов (индекс определяется соотношением веса тела в килограммах к квадрату роста в метрах);

б) искажение образа своего тела в виде страха перед ожирением;

в) намеренность избегания пищи, способной вызвать увеличение массы

тела.

Нарушение пищевого поведения в виде синдрома нервной анорексии

встречается, как правило, при двух типах девиантного поведения: патохарак-терологическом и психопатологическом. В рамках первого нарушения пище­вого поведения обусловлены особенностями характера человека и его реаги­рованием на отношение со стороны сверстников, при втором — синдром нервной анорексии формируется на базе иных психопатологических рас­стройств (дисморфоманического, ипохондрического симптомокомплексов) в структуре шизофренических или иных психотических расстройств.

Нервная булимия характеризуется повторяющимися приступами перееда­ния, невозможностью даже короткое время обходиться без пищи и чрезмер­ной озабоченностью контролированием веса тела, что приводит человека к принятию крайних мер для смягчения «полнящего» влияния съеденной пищи. Индивид ориентирован на пищу, он планирует собственную жизнь, основы­ваясь на возможности принять пишу в нужное время и в необходимом для него количестве. Ценность данной стороны жизни выходит на передний план, подчиняя себе все остальные ценности. При этом отмечается амбивалентное отношение к приему пищу: желание есть большое количество пищи сочетает­ся с негативным, самоуничижающим отношением к себе и своей «слабости». Выделяется несколько диагностических критериев нервной булимии:

а) постоянная озабоченность едой и непреодолимая тяга к пище даже в условиях ощущения сытости;

б) попытки противодействовать эффекту ожирения от съедаемой пищи с помощью таких приемов, как вызов рвоты, злоупотребление слабительными средствами, альтернативные периоды голодания, использование препаратов, подавляющих аппетит;

в) навязчивый страх ожирения.

Как видно из клинических описаний, нервная анорексия и нервная булимия имеют ряд общих черт, вследствие чего можно говорить о едином комплексе нарушений пищевого поведения. Однако нервная булимия в отличие анорексии может входить в структуру аддиктивного типа девиантного поведения Если отказ от пищи играет роль болезненного противостояния реальности (существенный параметр патохарактерологического и психопатологческого типов отклоняющегося поведения), то непреодолимое влечение к пище может отражать как противостояние (в частности, снятие симптом тревоги, депрессии при невротических расстройствах), так и уход от реальности. При аддиктивном поведении повышение ценности процесса питания переедание становится единственным удовольствием в скучной, однообразной жизни. Человек избирает для себя питание, как альтернативу повседневной жизни с ее требованиями, обязанностями, регламентациями. У него фор­мируется феномен «жажды острых ощущений» в виде изменения пищевого поведения. Например, такой индивид может получать новые необычные ощущения от количества и качества пищи, сочетания несочетаемых ингредиен­тов (огурцов с медом, торта с горчицей). Мотивом становится бегство от «опо­стылевшей» реальности в мир вечного «пищевого удовольствия».

Важнейшим психологическим процессом юношеского возраста является процесс становления самосознания и устойчивого образа «Я». Именно с об­разом «Я» и с самооценкой в большинстве случаев связано негативное отно­шение к своему телу, лежащее, как правило, в основе нарушений пищевого поведения. Е.Т.Соколова утверждает, что существует тесная связь между пе­ременными Я-концепции и формами телесного опыта. Телесный опыт — это очень широкая категория, которая охватывает все, «имеющее хоть какое-либо отношение к психологической связи «индивид — его тело». Один из наиболее важных компонентов телесного опыта — это образ тела (образ телесного Я, физического Я), т.е. результат осознанного или неосознанного психического отражения, определенная умственная картина своего тела.

По мнению Р.Бернса, тело является зримой и ощутимой частью нашего «Я». «Мы чувствуем, видим и слышим самих себя, никогда не в состоянии отрешиться от своего тела, к тому же этот неотъемлемый элемент нашей лич­ности выставлен на постоянное публичное обозрение» — пишет он. Размеры и форма тела оказывают влияние на качественное своеобразие жизни инди­вида и его психики, так как они служат предметом как собственных оценок, так и оценок другими людьми.

Многие исследователи сходятся во мнении, что представление о своем  физическом облике является одной из главных составляющих Я-концепции. Это направление исследований изучает образ тела и его связь с Я-концепцией, исходя из представления о теле как своеобразном хранилище Я, обладаю­щем более или менее определенными границами. Второе направление связа­но с другой характеристикой тела — внешностью. В этих исследованиях тело рассматривается, с одной стороны, как носитель личных и социальных зна­чений, ценностей и т.п., а с другой — как объект, обладающий определенной формой и размерами. Соответственно делается акцент либо на эмоциональ­ном отношении к собственной внешности, либо на когнитивном компонен­ты. В первом случае используются такие понятия, как «значимость» и «цен­ность» тела, «удовлетворенность» им, во втором — речь идет о «точности», «Переоценке», «искажении» восприятия тела. Известно, что существует высокая положительная корреляция между удовлетворенностью телом и удов­летворенностью собой. Сточки зрения Р.Бернса, положительная оценка своего внешнего облика в сознании человека, а также в суждениях окружающих Может существенно повлиять на позитивность его Я-концепции в целом, и наоборот, отрицательная оценка влечет за собой существенное снижение общей самооценки. При этом делается акцент на зависимости самооценки от. мнений окружающих людей. Человек — существо социальное и не способен

 

 

 

 

трактовать как закрытость от восприятия внешнего мира, нетерпимое отно­шение к критике. По преобладанию показателя «наличие ресниц» можно пред­полагать, что манекенщицы склонны подчеркивать свою женственность, стремление быть привлекательной, что не свойственно девушкам с наруше­ниями пищевого поведения в виде булимии и ожирения. Руки, символизиру­ющие контакт человека с окружающим миром, активность, преобладают в рисунках манекенщиц с недостаточным весом. Ноги — символ опоры и ус­тойчивости реже представлены в рисунках девушек с ожирением, что можно трактовать как присутствие чувства неустойчивости, отсутствия опоры в ок­ружающем мире.

Еще одной разновидностью нарушений пищевого поведения является стремление поедать несъедобные предметы. Как правило, такой тип поведе­ния встречается лишь при психических заболеваниях или грубой патологии характера, хотя не исключено его появление в рамках делинквентного пове­дения с целью симуляции соматической болезни и достижения какой-либо цели. При психопатологическом типе девиантного поведения отмечается, например, поедание испражнений (копрофагия), ногтей (онихофагия), при делинквентном — заглатывание металлических предметов (монет, булавок, гвоздей).

Извращение вкуса как нарушение пищевого поведения встречается при многих физиологических состояниях человека. В частности, при беременно­сти у женщины появляется тяга к острой, соленой пище или определенному конкретному блюду. Изменение отношения к ряду продуктов с формирова­нием измененного пищевого поведения возможно при заболеваниях голов­ного мозга.

В рамках патохарактерологического типа девиантного поведения измене­ния пищевого поведения могут носить характер неэстетичности и нарушения стиля. Человек, например, может неэстетично есть (чавкать, хлюпать, причмокивать при еде), быть неаккуратным и нечистоплотным (есть немытые про­дукты, пить грязную воду) или, наоборот, быть повышенно брезгливым даже по отношению к близких родственникам (категорически отказывать доедать или допивать за ребенком в случаях голода и отсутствия иной пищи или жидко­сти), не уметь использовать или игнорировать применение столовых прибо­ров. К стереотипам пищевого девиантного поведения относят также скорость принятия пищи. Отмечаются две крайности: очень замедленное принятие и торопливое сверхбыстрое заглатывание пищи, которые могут быть обуслов­лены семейными традициями или свойствами темперамента.

 

Сексуальные девиации и перверсии

Оценка диагностических критериев отклонений в сексуальном поведении Человека наталкивается на ряд сложностей, поскольку имеются существенные разночтения в понимании сексуальной нормы. Под сексуальными девиа-Виями понимается любое количественное или качественное отклонение от сексуальной нормы, а в понятие нормы включается поведение, соответствующее возрастным и полоролевым онтогенетическим закономерностям данной популяции, осуществляемое в результате свободного выбора и не ограничи­вающее в свободном выборе партнера (А.А.Ткаченко).

В сексологии принято разделять понятие индивидуальной и партнерской норм. Индивидуальная оценивается. Как правило, с ориентацией на биологи­ческие особенности человека и включает такие виды сексуального поведения, как- 1) по непреднамеренным причинам не исключают и не ограничивают возможность осуществления генитально-генитальных взаимодействий, кото­рые могут привести к оплодотворению; 2) не характеризуются стойкой тен­денцией к избеганию половых (ь том числе, сексуальных) контактов (Ооо1е\у«;1о). Таким образом, индивидуальная норма нацеливается на анализ потенциальных возможностей человека к сексуальным контактам в силу ана­томической и физиологической нормы, а также коммуникационных способ­ностей индивида — его желания и умения выстраивать отношения с окружа­ющими людьми, способствующие половым отношениям. В рамках партнерской нормы которая определяется как: йсе виды сексуальной активности, сексу­ального поведения и сексуальных действий, имеющих место между двумя зре­лыми лицами, принимаются обоими и направлены на достижение наслажде­ния которые не вредят их здоровью и не нарушают норм общежития.

Следовательно, в структуре партнерской нормы выделяется принципиально значение следующих критериев:!) количество одновременно взаимодейству­ющих партнеров; 2) их зрелость; 3) стремление к достижению обоюдного со­гласия; 4) отсутствие ущерба собственному здоровью; 5) здоровью и комфор­ту других людей. Критерий количества одновременно взаимодействующих партнеров нацеливает на парные сексуальные контакты, как соответствую­щие норме и адекватности в связи со значимостью, с одной стороны, прин­ципа интимности для становления гармоничных сексуальных взаимоотноше­ний с другой, отсутствия стремления к избеганию любых партнерских связен. Критерий зрелости указывает на социально-психологические характеристи­ки в частности, возможность понимать биологический и социальный смысл сексуальных действий и быть ответственным за их последствия. К критерию стремления к достижению обоюдного согласия относится осуществление сво­бодного выбора места, времени и способа сексуального взаимодействия и не ущемления права свободного выбора партнера, т.е. обоюдное согласие нахо­дит отражение в совпадении «диапазонов приемлемости» и «сексуальных сш-нариев». В критерий не причинения ущерба собственному здоровью входит \у-альная самооценка человека в сфере собственных сексуальных способное 1 е1 и исключение поведения, наносящего вред здоровью. Критерий не причине^ вреда здоровью и комфорту окружающих (в том числе партнера) рассматри^ ется как учет внешних социальных последствий сексуального действия че г века, в частности циничного и оскорбляющего общественную нравственное 1

Выделяют следующие векторы сексуальной ориентации, способные . ^ мочь в оценке нормального и аномального сексуального поведения (рис.

Существенным для определения адекватности сексуального поведения считается вектор интенсивности филии, отражающий количественный пока­затель «силы» либидо безотносительно его направленности. К нему относят гипофилию и гиперфилию. Вектор направленности (партнерства) определя­ет выбор объекта сексуального влечения на основании различных парамет­ров: возраста, пола, национальности и этнической принадлежности партне­ра, его профессии, социального статуса, одушевленности или неодушевленности объекта влечения, биологических и анатомических осо­бенностей (человека, животного), количества партнеров, внешней или внут­ренней направленности и некоторые иные. Вектор способа реализации указы­вает на приоритетность тех или иных методов и средств достижения волюстических ощущений (оргазма), среди которых выделяются механичес­кие, психологические, физиологические. В рамках вектора телесного образа значимым, по мнению 1.Мопеу, является процесс конкордантности образа тела натальному полу данного человека, т.е. существенным считается адекватная самоидентификация индивида и характер принятия или непринятия образа собственного тела. Каждая из перечисленных составляющих векторов может «Риводить к формированию разнообразных сексуальных девиаций или их комбинаций.

Гиперсексуальность является одной из базовых характеристик, способству­ющих формированию подавляющего большинства сексуальных девиаций и Лврверсий. Она характеризуется значительным повышением ценности сек-

выполняют роль ухода от скучной реальности в мир ярких и необычных сек­суальных переживаний. Таким образом, гиперсексуальное поведение входит в структуру аддиктивного типа девиантного поведения, хотя может встречаться и при иных типах. Разновидностью гиперсексуального поведения является провоцирующее поведение без истинного желания вступить в интимные от­ношения. Такое поведение включает фривольность в высказываниях, секса-пильность во внешности и манерах.

Противоположностью гиперсексуальности является асексуальное девиан-тное поведение, при котором человек снижает значимость и ценность сексу­альной жизни или отрицает ее существенность полностью и исключает из сво­ей жизни поступки, направленные на сексуальные контакты. Он может обосновывать это моральными или мировоззренческими соображениями, отсутствием интереса или иными мотивами. Асексуальность часто сочетается с особенностями характера индивида в виде акцентуаций и патологических вариантов шизоидной или зависимой (астенической) направленности.

Выбор сексуального партнера в норме осуществляется с использованием возрастного фактора. Адекватной для взрослого человека считается направ­ленность на лицо близкой к нему возрастной категории. Разброс границ обус­ловлен, с одной стороны, эстетическими критериями, при которых норма оценивается на основании «приличия» возрастной разницы сексуальных парт­неров; с другой стороны, характеристикой зрелости. Выделяют ряд сексуаль­ных девиаций, диагностика которых строится на несоответствии возрастной направленности влечения: педофилия, эфебофилия, геронтофилия.

Педофилией называется направленность сексуального и эротического вле­чения взрослого человека на ребенка. Человек с педофильной направленнос­тью не находит полного сексуального удовлетворения в контактах со сверст­никами и способен испытывать оргазм лишь при взаимодействии с детьми. Формы педофильных контактов различны — от редко встречающихся соб­ственно коитальных до эксгибиционистских актов и петтинга. Данный вид сексуальных девиаций может быть представлен как в рамках патохарактеро-логического и психопатологического типов отклоняющегося поведения, так и при аддиктивном типе. Если в первых случаях мотивами выступают психо­патологические симптомы и синдромы (деменция, изменения личности, ак-Цснтуации характера), то во втором — попытка испытать особые, необычные, «Ркие и новые для индивида переживания при контакте с ребенком.

Разновидностью сексуальной ориентации взрослого на лиц более моло­дого возраста является эфебофилия — влечение к подросткам. Мотивом пове-Дения человека, склоняющегося к выбору в качестве партнера подростка, яв-Дяется часто «поиск непорочности», отсутствие сексуального опыта и ‘^УЩение в интимной жизни подростка. Описан стиль сексуального влече-ия к девочкам-подросткам в сочетании с фетишизмом: объект обязательно олжен быть, например, «в школьной форме с фартучком». При эфебофилии ⁰ еравнению с педофилией повышается число собственно коитальных кон-’Гов взрослого с подростком. Эфебофилия может входить в структуру де-

 

лее существенным становится устойчивый паттерн претенциозности, убеж­денности в собственной неотразимости в сочетании с гиперсенситивностью к оценкам и критике со стороны окружающих. Такой человек склонен рас­сматривать собственное тело в зеркале, фотографировать или снимать на ви­деопленку себя в обнаженном виде, имитируя при этом позы и действия пор-нозвезд.

лее существенным становится устойчивый паттерн претенциозности, убеж­денности в собственной неотразимости в сочетании с гиперсенситивностью к оценкам и критике со стороны окружающих. Такой человек склонен рас­сматривать собственное тело в зеркале, фотографировать или снимать на ви­деопленку себя в обнаженном виде, имитируя при этом позы и действия пор-нозвезд.

Инцестное поведение характеризуется направленностью и склонностью к реализации сексуального влечения в контактах с кровными родственниками (чаще с сестрами, дочерьми, внучками). По мнению В.1и&исе & К.. 1иа11се, отцы, склонные к инцестному поведению, разделяются на пять групп: 1) симбиоти-ческие личности, стремящиеся к близости, чувству принадлежности; у них существует выраженная и неудовлетворенная потребность в эмоциональном тепле со стороны тех, кто мог бы быть близок им и поддерживал бы их; они не умеют достигать контакта и быть привязанными в ином, несексуальном смыс­ле; 2) психопатические личности, ищущие в инцесте новизны и возбуждения, секс для них означает физическую стимуляцию, которую они стремятся по­лучить от любого источника, в том числе от дочерей; 3) педофилы; 4) психи-дЯески больные с бредовыми и галлюцинаторными расстройствами; 5) пред-Иставители некоторых национальностей, у которых кровосмесительные Иотношения не запрещены традициями и религией.

 

:едующие последовательно сменяющие друг друга этапы: 1) этап половой .ифференцировки структур мозга; 2) этап полового самосознания (от рождения до 7 лет), во время которого под влиянием воспитания формируется по-:овая идентичность; 3) этап становления стереотипов полоролевого поведения (7—13 лет), во время которого подросток усваивает нормативы мужского ши женского стиля (маскулинность или фемининность); 4) этап психосексуальных ориентации (13—18 лет), во время которого происходит становление Вектора сексуального влечения. Выделяют следующие девиации психосексу­ального развития: ускорение (преждевременное развитие) и ретардация (за­паздывание, отставание). При ускорении, или преждевременном психосексуаль­ном развитии для поведения ребенка и подростка типичными становятся сексуальные особенности, в норме характеризующие более поздние этапы развития. Могут появляться такие формы поведения, как имитационное коитальное поведение, элементы эксгибиционистского и вуайерного поведения, сте­реотипное мастурбационное поведение. Ускорение психосексуального разви­тия почти всегда сопровождается гиперсексуальностью в противовес ретардации, при которой отмечается асексуальное поведение.

Сверхценные психологические увлечения

Одной из наиболее распространенных форм отклоняющегося поведения вне психопатологических рамок считаются сверхценные психологические увлечения. Увлечением называют повышенный интерес к чему-либо с фор­мированием пристрастного эмоционального отношения. При сверхценном увлечении все характеристики обычного увлечения усиливаются до гротеска, объект увлечения или деятельность становятся определяющим вектором по­ведения человека, оттесняющим на второй план или полностью блокирую­щим любую иную деятельность. Классическим примером пароксизмального увлечения и «гиперувлечения» является состояние влюбленности, когда че­ловек может быть полностью сосредоточен на объекте и субъекте эмоциональ­ного переживания, утрачивать контроль за временем, посвященным ему, иг­норировать любые иные стороны жизнедеятельности. Существенными ризнаками сверхценных психологических увлечений считаются:

• глубокая и длительная сосредоточенность на объекте увлечения

• пристрастное, эмоционально насыщенное отношение к объекту увле­чения

• утрата чувства контроля за временем, затрачиваемым на увлечение

• игнорирование любой иной деятельности или увлечения

Психологическое увлечение в отличие от психопатологического не выхо­дит за границы традиционных для общества или отдельных его групп. Поэтому одно и тоже групповое или коллективное увлечение может включать как Дйдей с обычным интересом к такому виду деятельности, так и увлеченных, и гиперувлеченных, захваченных идеей фикс. Сверхценные психологические лечения входят в состав аддиктивного, патохарактерологического типов

девиантного поведения, а также отклоняющегося поведения на базе гипер-способностей. Используя терминологию М.РевехсЬИап, при сверхценных ув­лечениях происходит «бегство от реальности» в какую-либо деятельность в ущерб другой и в ущерб гармонии личности в целом.

При «трудоголизме» происходит бегство от реальности в сферу деятельно­сти и достижений. Повышенным интересом и увлечением для человека ста­новится его работа или иная деятельность, на поприще которой он пытается достичь совершенства. Если у обычного человека работа является способом повышения собственного престижа, авторитетности, материального благопо­лучия, удовлетворения потребности властвовать и доминировать, или она рас­сматривается как повинность, то у человека-трудоголика работа становится самоцелью, а не способом достижения чего-либо. Он получает удовольствие от самого процесса деятельности, а не от его результата, хотя результат также немаловажен для продолжения данного вида работы. Трудоголик (работого-лик) сосредоточен на интересующей его деятельности практически постоян­но, он не способен отвлечься от мыслей о работе даже на отдыхе или при на­меренной смене деятельности.

Базой для формирования сверхценного увлечения в виде трудоголизма являются, как правило, либо особенности характера, способствующие фик­сации внимания и деятельности на выполнении служебных обязанностей из-за страха не справиться с ними, прослыть неспособным и неквалифициро­ванным специалистом, либо аддиктивный уход от реальности, которая воспринимается как неинтересная, непривлекательная и скучная. В первом И случае формирование трудоголизма происходит на основе психастенических и| (ананкастных) или астенических (зависимых) черт характера. Неуверенность  в себе, собственных способностях, страх проиграть и не справиться поставленными задачами, затрудненность в межличностных контактах, робость и скромность, неумение выстроить собственную карьеру, используя личное обаяние, общительность или манипулятивные способы приводит к постепен­ной выработке гиперкомпенсаторного поведения в сфере деятельности. Че­ловек начинает «перерабатывать», уделять больше внимания работе, чем со­служивцы, стремиться к избеганию любых неожиданностей и доведения результатов собственного труда до совершенства. Постепенно выработанный стиль становится чертой характера, и интенсивный труд начинает доставлять удовольствие.

Иной механизм формирования трудоголизма обнаруживается при аддик-тивном поведении. Повышенный уровень работоспособности, увлеченность процессом деятельности, получение от него удовлетворения может являться замещающей деятельностью. «Бегство в работу» может быть связано с неприс­пособленностью человека к обыденной жизни, ее бытовым требованиям, не­возможностью испытывать удовольствие и «маленькие житейские радости» Индивида с аддиктивным поведением в виде трудоголизма тяготит серость и однообразие жизни, отсутствие «великих потрясений». Моделируя сложности на работе в своей деятельности и преодолевая их, такой человек живет полноценной, по его мнению, жизнью, кардинально отличающейся от реаль­ной жизни.

Сверхценные психологические увлечения в виде активной и пристраст­ной деятельности могут включать не только профессиональную сферу. Чело­век может быть трудоголиком на поприще хобби. Например, он может фор­мально ходить на основную работу, добросовестно выполнять ее, не получая удовлетворения, и при этом ориентироваться на иную деятельность (ремонт своего автомобиля, уход за садом, рыболовство, охота, коллекционирование и т.д.).

При сверхценном увлечении азартными играми человек склонен полнос­тью посвящать себя игре, исключая любую иную деятельность. Игра стано­вится самоцелью, а не средством достижения материального благополучия. Увлеченность азартными играми называется гемблингом. Выделяются следу­ющие признаки, характерные для гемблинга, как разновидности аддиктив-ного типа девиантного поведения (Ц.П.Короленко, Т.А.Донских):

1. Постоянная вовлеченность, увеличение времени, проводимого в ситу­ации игры.

2. Изменение круга интересов, вытеснение прежних мотиваций игровой деятельности, постоянные мысли об игре, преобладание в воображе­нии ситуаций, связанных с игровыми комбинациями.

3. «Потеря контроля», выражающаяся в неспособности прекратить игру как после большого выигрыша, так и после постоянных проигрышей.

4. Появление состояний психологического дискомфорта, раздражитель­ности, беспокойства (так называемый «сухой абстиненции») через ко­роткие промежутки времени после очередного участия в игре с трудно­преодолимым желанием приступить к игре («игровой драйв»).

5. Увеличение частоты участия в игре и стремление ко все более высоко­му риску.

6. Нарастание снижения способности сопротивляться соблазну («сниже­ние игровой толерантности») возобновить игру.

Человек, склонный уходить от реальности в мир игр, выбирает данной вид поведения в связи с неприспособленностью к действительности, обыденнос­ти, которая перестает его удовлетворять и радовать. Он ищет в игре азарта и Риска, бурных запредельных эмоций, которых не находит в повседневной жизни. Основой аддиктивного поведения в виде гемблинга является феномен «Жажды острых ощущений» и, как следствие, высокой степени риска, игре «на грани фола», когда за секунду можно потерять все, что имеешь или при­обрести «весь мир». В подобный вид аддиктивного поведения включаются карточные игры, рулетка, тотализатор и др.

Азартные игры не всегда связаны с денежным риском или риском для жизни. Азарт может быть связан с вымышленным риском при идентификации себя с участниками игр, например компьютерных. Идеями фикс могут становиться спортивные игры, лотереи, разгадывание кроссвордов, а также сексу­альные игры.

Особой разновидностью сверхценных психологических увлечений явля­ется так называемая «паранойя здоровья» — увлеченность оздоровительными мероприятиями. При этом человек в ущерб иным сферам жизнедеятельности (работе, семье) начинает активно заниматься тем или иным способом оздо­ровления — бегом, особой гимнастикой, дыхательными упражнениями, «моржеванием», обливанием ледяной водой, промыванием ноздрей и полости рта соленой водой и пр. Механизмом формирования «паранойи здоровья» явля­ется феномен «сдвига мотива на цель», когда из средства достижения здоро­вья оздоровительные мероприятия превращаются в самоцель, в источник единственного или доминирующего способа получения удовольствий.

Увлечение какой-либо деятельностью, достигающей крайней степени вы­раженности с формированием культа и создания идолов с полным подчине­нием человека и «растворением» индивидуальности, носит название фанатиз­ма. Чаще фанатичное отношение формируется в таких сферах, как религия (религиозный фанатизм), спорт (спортивный фанатизм) и музыка (музыкаль­ный фанатизм). Общей характеристикой фанатизма является выработка че­ловеком стереотипа подчинения собственных интересов и устремлений ин­тересам конфессии, команды, музыкального коллектива, сосредоточение внимания и сил на поддержке идола и оказания всемерной и активной помо­щи, миссионерская деятельность. В рамках девиантного поведения в виде фа­натизма человек начинает действовать по психологическим законам группы и ведомого человека, он не способен критично отнестись к высказываниям кумира, идола и осознать отклонения собственного поведения, которое мо­жет заключаться в отрыве или уходе из семьи, игнорирование работы.

Особое место в психологии девиантного поведения в связи с социально-психологической значимостью последствий занимает религиозный фанатизм. Разрушение семей, разрыв родственных и дружеских связей, резкая и карди­нальная смена стереотипа жизни человека ставят эту проблему на одно из пер­вых мест по значимости. Наибольший интерес представляет психологичес­кий аспект веры, позволяющий анализировать механизмы формирования фанатичного поведения, становление аномалий и отклонений от этно- и социокультуральной норм, изучение изменений, происходящих в личности под воздействием религиозной общины.

Характерной особенностью религиозной веры является признание суще­ствования сверхъестественного, под которым понимается нечто, не подчиня­ющееся законам окружающего мира, лежащего «по ту сторону» чувственно воспринимаемых объектов. Особую роль играет феномен «избранности», фор­мирующий, с одной стороны, чувство идентификации с группой единомыш­ленников, «посвященных в тайну»; с другой, укрепляющий чувство превос­ходства над другими (непосвященными) людьми.

Наиболее благоприятной почвой для возникновения отклоняющегося по­ведения считается сектантство. Последователи христианства считают, что секта — это «организованное общество людей, разномыслящих с …церковью, но согласных друг с другом в религиозном отношении» (Б.А.Любовик). Не существует однозначной трактовки понятия секта, поскольку межконфесси­ональное противостояние носит принципиальный характер. По мнению пред­ставителей «больших (старых, склонных к монополизации веры)» религий, отличительная черта секты заключена в том, что она в своих воззрениях отли­чается от главенствующей, не является официальной и широкораспростра-ненной в конкретной стране религией. Подобную точку зрения нельзя при­знать обоснованной. Можно согласиться с тем, что тоталитарные религиозные секты применяют в своей практике жесткие психологические методы воздей­ствия, что выражается в сознании у человека состоянием повышенной вну­шаемости за счет физического и психического истощения, социальной депривации, использования трансовых состояний и т.д. В нетрадиционных религиях, как правило, большую роль играет эмоционально-психологичес­кая сторона, оттесняющая на задний план вероучение. Это выражается в про­возглашении приоритета религиозного переживания. Большое значение при­дается «боговдохновленной» форме проявления чувств и поведения верующего как свидетельству подлинной и глубокой религиозности человека. Спонтан­ные проявления религиозных чувств, особенно состояния транса, экстаза, ин­терпретируется как «просветление», как приобщение к божественной реаль­ности, к которым и стремятся адепты религиозной группы (А.Ю.Егорцев).

По мнению В.В.Павлюка, религиозная секта воспитывает у своих членов «реакцию избегания», вследствие которой верующий непроизвольно, как бы автоматически, избегает тех действий, которые не одобряются группой. При­витая в ходе общения и воспитания в религиозной группе такая эмоциональ­ная реакция блокирует возможность отступления от принятых в группе норм. Подкреплением для «реакции избегания» выступают определенные религи­озные санкции со стороны группы в целом, либо ее лидеров в виде неодобре­ния, осуждения. Чувство общности, объединенности с другими членами груп­пы может быть весьма реальным психологическим фактором в религиозной группе. Угроза применения или пример применения в прошлом мер осужде­ния, отчуждения вызывает чувство опасения быть отверженным группой и тем самым выступает своеобразным психологическим стражем отступления от регламентированных норм повседневной жизни верующего.

Характерными особенностями воздействия тоталитарных сект на личность считаются (А.Ю.Егорцев):

1) установление жесткого контроля над волей, сознанием и чувствами чле­нов секты (жесткая дисциплина; внушение чувства вины перед орга­низацией; психологическое давление на тех, кто хочет порвать с сек­той);

2) формирование психологической зависимости от лидера и организации (подавление способности к критическому мышлению; требование раз­рыва с критически настроенными людьми; ограничение круга обще­ния только членами секты; отсутствие свободного времени, личной жизни вне общины).

В рамках религиозной секты формирование религиозного фанатизма существенно облегчается, поскольку лидером и самой общиной с помощью длительных и интенсивных психологических воздействий формируется готов­ность не сомневаться в правильности или неправильности собственного поведения, снимается ответственность за него и как следствие волевой конт­роль собственной деятельности. Человек начинает действовать в соответствии с поведенческим шаблоном, навязанным группой.

Одним из актуальных, теоретически и практически значимых является вопрос о личностных особенностях, предрасполагающих к вовлечению индивида в религиозную секту, о соотношении внутренних устремлений лично­сти, религиозной толерантности и необходимой степени активной психоло­гической «вербовки» для становления религиозного фанатизма. Известно, что особую группу риска составляют личности, занятые интенсивными духовны­ми поисками, стремящиеся к «полной и абсолютной Истине» (часто понима­емой как простые и однозначные ответы на сложные вопросы), а также инди­виды с художественным складом мышления.

Выделяют восемь элементов, приводящих к катастрофическому изменению сознания человека в религиозной группе:

1) контроль окружающей обстановки (среды) — жесткое структурирова­ние окружения, в котором общение регулируется, а допуск к информа­ции строго контролируется;

2) мистическое манипулирование — использование запланированной или подстроенной «спонтанной», «непосредственной» ситуации для при­дания ей смысла, выгодного манипуляторам. Например, физиологи­ческие и психологические изменения при переходе на вегетарианское питание объясняются «нисхождением святого духа»;

3) требование чистоты — четкое деление мира на «чистый» и «нечистый», «хороший» и «плохой». Тоталитарная секта — «хорошая» и «чистая», все остальное — «плохое» и «грязное»;

4) культ исповеди — требование непрерывной исповеди и интимных при­знаний для уничтожения «границ личности» и поддержания чувства вины;

5) «святая наука» — объявление своей догмы абсолютной, полной и веч­ной истиной. Любая информация, которая противоречит этой абсолют­ной истине, считается ложной;

6) нагруженный (культовым смыслом) язык — создание специального клишированного словаря внутригруппового общения с целью устра­нения самой основы для самостоятельного и критического мышления;

7) доктрина выше личности — доктрина более реальна и истинна, чем личность и ее индивидуальный опыт;

8) разделение существования — члены группы имеют право на жизнь и существование, остальные — нет, т.е. «цель оправдывает любые сред­ства».

По мнению Е.Н.Волкова, личность в культе переживает и проживает не свой индивидуальный «опыт», она переживает групповой «опыт», отсюда — сильная зависимость от групповых процессов. Ответственность за принятие решений переносится с конкретной личности на группу, поэтому самые не­лепые и странные решения воспринимаются и выполняются рядовыми чле­нами как должное. В процессе приобщения человека к групповым нормам тоталитарной секты происходит формирование феномена «удвоения» лично­сти (Р.Лифтон), сутью которого является разделение «Я» индивида на две не­зависимо функционирующие системы. При этом люди не испытывают чув­ства эмоционального дискомфорта или неустойчивости. Они не склонны к критическому осмыслению собственного положения и склонны совершать какие-либо поступки при ослабленном волевом контроле.

Разделение происходит потому, что в определенный момент член культо­вой группы сталкивается с тем фактом, что его новое поведение несовмести­мо с докультовым «Я». Поведение, требуемое и вознаграждаемое тоталитар­ной группой, настолько отличается от «старого Я», что обычной психологической защиты (рационализации, вытеснения и т.п.) недостаточно 1ЛЯ жизненного функционирования. Все мысли, убеждения, действия, чув­ства и роли, связанные с пребыванием в деструктивном культе, организуются в независимую систему, частичное «Я», которое полностью согласуется с тре­бованиями данной группы, но происходит это не по свободному выбору лич­ности, а как инстинктивная реакция самосохранения в почти невыносимых — психологически — условиях (Е.Н.Волков).

Исследования К.-Шпоп привели к пониманию того факта, что практи­чески каждая личность в условиях массированного группового давления и манипулирования базисными человеческими потребностями способна к фор­мированию девиантного поведения в виде религиозного фанатизма. Предрас­полагающим к этому фактором может становится низкая коммуникативная толерантность, семейные традиции магического и мистического мышления, некоторые характерологические и личностные особенности.

Под влиянием психологических воздействий тоталитарной секты у чело­века со сформировавшимся девиантным поведением в первую очередь про­исходит изменение всех четырех формальных признаков сознания (по К.Яс-персу). У него нарушается: 1) чувство деятельности — осознание себя в качестве активного существа; 2) осознание собственного единства: в каждый данный момент я сознаю, что я един; 3) осознание собственной идентичности: я оста­юсь тем, кем был всегда; 4) осознание того, что «Я» отлично от остального Мира, от всего, что не является «Я».

Многообразие психических феноменов, возникающих в результате пре­бывания человека под культовым контролем и кардинально изменяющих его поведение в сторону аномалий и девиаций, можно сгруппировать в следую­щие виды блоков:

 

Отклоняющееся поведение, базирующееся на традициях экстрасенсорики, можно разделить на пассивный и активный варианты. При пассивном ва­рианте человек, разделяя экстрасенсорные традиции осмысления действитель­ности и, в частности, межличностных отношений (любви, верности, зависти и др.), возникновения и лечения болезненных проявлений (порча, сглаз и др.), прибегает к помощи практикующих экстрасенсов лишь в случаях появления семейных (партнерских, сексуальных) проблем или болезней. При активном варианте человек с определенного момента начинает ощущать в себе необыч­ные способности («прозревает») и изменяет весь стиль поведения, стараясь максимально использовать «новые качества его личности». В некоторых слу­чаях человек начинает ощущать в себе способности прогнозировать течение и исход событий (ясновидение и провидение), в других — начинает осозна­вать лечебные и оздоровительные качества своих действий. Нередко такой человек отказывается от прежних привычек и поведенческих стереотипов. Он способен бросить любимую работу, уйти из семьи и «помогать страждущим». Его воззрения в возможность исцелять людей превращается в стойкую непо­колебимую убежденность, не требующую доказательств. Критика его способ­ностей со стороны окружающих либо игнорируется им, либо встречает со­противление, когда «экстрасенс» начинает активно противостоять официальной медицине.

Девиантное поведение, основанное на увлечении экстрасенсорикой и эзотерикой, может базироваться как на характерологических особенностях, так и на психопатологических симптомах и синдромах (мы не рассматриваем ва­рианты сходного по форме псевдодевиантного поведения, основанного на попытке извлечь выгоду из заблуждений людей).

Сверхценные психопатологические увлечения

В отличие от психологических при психопатологических сверхценных увлечениях источником повышенного интереса и пристрастного отношения становятся нетрадиционные для большинства людей предметы, явления, сферы деятельности. Например, это может проявляться коллекционирование собственных «козявок» или обстриженных ногтей, выделений из юношеских угрей, увлечением в виде записывания номеров проезжающих машин или подсчитывания количества окон в домах.

Синдром «философической интоксикации» встречается, как правило, у под­ростков при шизофрении. В качестве своеобразного увлечения выступает по­вышенный интерес к философской, теософской и психологической литера­туре с настоятельной потребностью анализировать происходящие вокруг индивида события, а также собственный внутренний мир. Пациент начинает анализировать механизмы автоматизированных действий, мотивы поступков окружающих людей, собственные реакции, используя философско-психоло-гическую терминологию, неологизмы. Он перестает адекватно воспринимать мир и реальность, пытаясь все втиснуть в схему, склонен обсуждать собствен­ные «открытия» с друзьями, сверстниками и взрослыми, записывать свои мысли, читать огромный объем соответствующей литературы. Поведение че­ловека с синдромом «философической интоксикации» носит навязчивый для окружающих характер. Близкие люди отмечают чудаковатость в поведении подростка, нежелание и неумение решать обычные житейские проблемы в связи с их постоянным философским осмыслением и склонностью теорети­зировать по любому поводу.

Сверхценные психопатологические увлечения могут носить характер до­минирующих (сверхценных) или бредовых идей, таких, например, как идеи вы­сокого происхождения, чужих родителей, эротического отношения, реформатор-ства и изобретательства, которые способны существенно изменять поведение человека. При идеях высокого происхождения индивид, будучи убежденным в том, что фактически он происходит из знатного рода, богачей, политичес­ких деятелей стремится доказать это на практике. Он ведет себя надменно, переполнен гордостью за себя и кучится высоким происхождением. Идеи чу­жих родителей выдвигаются на основании искаженного болезненного воспри­ятия и интерпретации событий («я не похож на родителей», «никогда не виде­ла фотографий матери, в состоянии беременности»). При идеях эротического содержания человек убежден, что один из окружающих (чаще начальник, из­вестный политик, артист или человек, которому симпатизируют многие) тай­но влюблен в него и иногда дает об этом знать в виде особых форм повеления, движений, жестов. Идеи реформаторства и изобретательства проявляются в убежденности сделанных индивидом больших открытий, способных изменить общественное развитие или судьбу отдельного человека и принести пользу многим.

Особым видом отклоняющегося поведения можно назвать патологичес­кое увлечение человеком сутяжнической деятельностью, кверулянтством. Ха­рактерным является непреодолимое желание жаловаться в различные инстан­ции и по любому поводу. Кверулянт — это человек с повышенным чувством справедливости, желающий добиться правды даже в мелочах, однако не соиз­меряющий реальные негативные факты и способ борьбы с ними. Так, напри­мер, кверулянт способен долгие годы «забрасывать» письмами министерства или президента с сообщением о плохом освещении в его подъезде или мусо-ре, который не убирается с проезжей части дороги, проходящей под его окна­ми. Кверулянт склонен обращать любые жалобы в письменную форму, пы­таться «всех вывести на чистую воду», посылая в высокие инстанции свои претензии.

К данной группе девиантного поведения относят расстройства влечений, которые способны привести к внутренней дезорганизации личности, а также существенным внешним проявлениям дисгармонии. Описывается следующая ФУППировка расстройств влечений (В.А.Гурьева, В.Я.Семке, В.Я.Гиндикин) (табл. 7).

Разница понятии «увлечение» и «влечение» заключается в том, что увлече­ние характеризуется осознанностью цели и мотива, интеллектуализирован-ными эмоциями, их динамика непрерывна, а не приступообразна, они не осу­ществляются импульсивно, а появляются лишь после тяжелой борьбы мотивов. Влечения же обладают противоположными характеристиками, однако при усилении патологичности увлечений могут появляться признаки, сближаю­щие увлечения с влечениями.

К расстройствам влечений, которые проявляются выраженными откло­нениями в поведении, традиционно относят клептоманию, пироманию, дро-моманию, дипсоманию. Клептомания характеризуется труднопреодолимым стремлением индивида совершать кражи. Следует отличать делинквентное стремление воровать и клептоманию, сутью которой не является приобрете­ние путем кражи какой-либо вещи. Самоцелью становится процесс воров­ства и связанный с ним риск. Выделяют две формы клептомании: аддиктив-ную и психопатологическую. При аддиктивной клептомания выступает эмоционально насыщенным поступком, совершение которого направлено н I выведение себя из состояния безэмоциональности, скуки и неудовлетворяк щей размеренности течения жизни. Она совершается с целью «встряхну) 1 ся», почувствовать жизнь «во всех красках». При этом выбирается один из сг мых рискованных способов воровства, когда человек может быть застигнут: I совершением кражи и ему может грозить какое-либо наказание. При психе патологической форме клептомания является клиническим признаком и I отличие от аддиктивной появляется импульсивно, ей предшествует дисфорг ческий эпизод. Обычно клептомания входит в структуру патологических че|’ I характера. Пироманией называется непреодолимое влечение к совершении поджогов, дромоманией — к бродяжничеству, дипсоманией — к запоям.

К рассматриваемой группе девиаций можно отнести навязчивости в в№ ритуальных действий, являющихся своеобразной защитой от невротически симптомов (тревоги, страха, беспокойства). Навязчивые ритуалы — это тру. непреодолимые двигательные акты, выполняемые вопреки воле и внутре! нему сопротивлению индивида, символически выражающие надежду предо вратить предполагаемое несчастье. Клинически они представлен разнообразными формами, появление и формирование которых зависит с

ется нарочитой грубостью, непослушанием, неподчинением, вызывающим поведением и эпатажем окружающих и «виновников» реакции. Она может сопровождаться агрессивными действиями в виде физического воздействия, нецензурной брани, угроз и иных вербальных проявлений агрессии. Пассив­ная проявляется негативизмом, мутизмом, отказом от выполнения требова­ний и поручений, замкнутостью при отсутствии агрессивных действий. Реак­ции имитации характеризуются стремлением во всем подражать определенному лицу или образу. Чаще всего в качестве идеала для подража­ния выбирают авторитетного или известного человека, литературного героя. Реакция компенсации отражается в стремлении скрыть или восполнить соб­ственную несостоятельность в одной области деятельности успехом в другой. Известным фактом является более высокий средний уровень интеллектуаль­ного развития детей, страдающих какими-либо незначительными недугами или имеющими физические дефекты. Реакция гиперкомпенсации проявляется в стремлении добиться высших результатов именно в той области, в которой человек оказался несостоятельным. В основе реакции эмансипации лежит по­требность в независимости и самостоятельности, отказ от опеки, протест про­тив установленных правил и порядков. У взрослых она может проявляться в виде приобщения к движению за права национальных или сексуальных мень­шинств, феминисток, борющихся за равноправие мужчин и женщин и т.д. Реакция группирования носит часто инстинктивный характер, однако она мо­жет возникать и на основе психологических факторов, в частности в группе человек ищет защиты, снятия ответственности и пр.

В рамках патохарактерологического типа девиантного поведения выделя­ют отклоняющиеся поведенческие паттерны, базирующиеся на конституци-ональных факторах и сформированные в процессе индивидуального разви­тия. Они обозначаются личностными расстройствами (психопатическим поведением в устаревшей терминологии). В соответствиями с диагностическими крите­риями, предложенными Международной классификацией психических и поведенческих расстройств десятого пересмотра (МКБ-10), к личностным расстройствам причисляют «глубоко укоренившиеся и постоянные модели поведения, проявляющиеся ригидными ответными реакциями на широкий диапазон личностных и социальных ситуаций в виде чрезмерных, либо суще­ственно отклоняющихся от обычного образа жизни особенностей восприятия, мышления, чувствования и особенно интерперсональных отношений. Лично­стные расстройства представляют собой онтогенетические состояния, появ­ляющиеся в детстве и подростковом возрасте и сохраняющиеся в периоде зрелости. Они не являются вторичными по отношению к другому психическо­му расстройству или заболеванию». Выделяют следующие личностные рас­стройства:

• параноидное

• шизоидное

• диссоциальное

•          эмоционально неустойчивое

•          истерическое

•          ананкастное (обсессивно-компульсивное)

•          тревожное (уклоняющееся)

•          зависимое

Параноидное расстройство личности характеризуется: 1) чрезмерной чув­ствительностью к неудачам и отказам; 2) тенденцией постоянно быть недо­вольным кем-то, т.е. отказом прощать оскорбления, причинением ущерба и отношением свысока; 3) подозрительностью и общей тенденцией к искаже­нию фактов путем неверного истолкования нейтральных или дружеских дей­ствий других людей в качестве враждебных или презрительных; 4) воинствен­но-щепетильным отношением к вопросам, связанным с правами личности, что не соответствует фактической ситуации; 5) возобновляющимися неоправ­данными подозрениями относительно сексуальной верности супруга или по­лового партнера; 6) тенденцией к переживанию своей повышенной значимо­сти, что проявляется постоянным отнесением происходящего на свой счет;

7) схваченностью несуществующими «законспирированными» толкования­ми событий, происходящих с данной личностью или, по большому счету, в мире.

Разновидностями параноидного расстройства личности могут быть: фа­натичное, экспансивно-параноидное,сенситивно-параноидное и кверулян-тное расстройства личности.

Шизоидное расстройство личности должно удовлетворять следующему опи-санию: 1) мало что доставляет удовольствие или вообще ничего; 2) эмоцио­нальная холодность, отчужденная или уплощенная аффективность; 3) неспо­собность проявлять теплые, нежные чувства по отношению к другим людям, равно как и гнев; 4) слабая ответная реакция как на похвалу, так и на критику;

5) незначительный интерес к сексуальным контактам с другим лицом; 6) по­вышенная озабоченность фантазиями и интроспекцией; 7) почти неизмен­ное предпочтение уединенной деятельности; 8) заметная нечуткость к прева­лирующим социальным нормам и условиям; 9) отсутствие близких друзей или доверительных связей и желания иметь такие связи.

Диссоциальное расстройство личности выражается грубым несоответстви­ем между поведением и господствующими нормами и характеризуется: 1) бес­сердечным равнодушием к чувствам других; 2) грубой и стойкой позицией безответственности и пренебрежения социальными правилами и обязаннос­тями; 3) неспособностью поддерживать взаимоотношения при отсутствии зат­руднений в их становлении; 4) крайне низкой толерантностью к фрустрации, а также низким порогом разряда агрессии, включая насилие; 5) неспособностью испытывать чувство вины и извлекать пользу из жизненного опыта, особенно из наказания; 6) выраженной склонностью обвинять окру­жающих или выдвигать благовидные объяснения своему поведению, приво­дящему субъекта к конфликту с обществом.

 

К диссоциальному личностному расстройству относят социопатическое, аморальное, асоциальное, антисоциальное, психопатическое расстройства.

Эмоционально неустойчивое расстройство личности характеризуется повы­шенной импульсивностью без учета последствий, неустойчивостью настрое­ния, сниженной способностью планировать собственную деятельность. Вы­деляются две разновидности этого личностного расстройства: импульсивный и пограничный тип. При первом преобладает эмоциональная неустойчивость и импульсивность, при втором наряду с эмоциональной лабильностью отме­чается нарушение образа «Я», намерений и внутренних предпочтений чело­века.

Истерическое расстройство личности характеризуется: 1) самодраматиза­цией, театральностью, преувеличенным выражением эмоции; 2) внушаемос­тью, легким влиянием окружающих или обстоятельств; 3) поверхностностью и лабильностью эмоциональности; 4) постоянным Стремлением к возбужден­ности, признанию со стороны окружающих и деятельности, при которой че­ловек находился бы в центре внимания; 5) неадекватной обольстительностью во внешнем виде и поведении; 6) чрезмерной озабоченностью физической привлекательностью.

Ананкастное (обсессивно-компульсивное) расстройство личности проявля­ется: 1) чрезмерной склонностью к сомнениям и осторожности; 2) озабочен­ностью деталями, правилами, перечнями, порядком, организацией или гра­фиками; 3) перфекционизмом (стремлением к совершенству), препятствующему завершению задач; 4) чрезмерной добросовестностью, скру­пулезностью и неадекватной озабоченностью продуктивностью в ущерб удо­вольствию и межличностным связям; 5) повышенной педантичностью и при­верженностью социальным условностям; 6) ригидностью и упрямством; 7) необоснованными настойчивыми требованиями того, чтобы другие все дела­ли в точности как сам человек, или неблагоразумным нежеланием позволять выполнять что-либо другим людям; 8) появлением, настоичивых и нежелатель­ных мыслей и влечений.

Тревожное (уклоняющееся) расстройство личности характеризуется: 1) постоянным общим чувством напряженности и тяжелыми предчувствиями; 2) представлениями о своей социальной неспособности, личностной непривле­кательности и приниженности по отношению к Другим; 3) повышенной оза­боченностью критикой в свой адрес или непринятием в социальных ситуаци­ях; 4) нежеланием вступать во взаимоотношение без гарантий понравиться;

5) ограниченностью жизненного уклада из-за потребности в физической бе­зопасности; 6) уклонением от социальной или профессиональной деятельно­сти, связанной со значимыми межличностными контактами из-за страха кри­тицизма, неодобрения или отвержения.

Зависимое расстройство личности включает:: 1) активное или пассивное перекладывание на других большей части важных решений в своей жизни. 2)подчинение своих собственных потребностей потребностям других людей от которых зависит человек, и неадекватную податливость их желаниям;

 

 

пределенности. И.Ялом причисляет к таким базисным проблемам: страх смер­ти, осознание необходимости и возможности свободы, а, следовательно, и от­ветственности, а также смысл существования и единения/изоляции.

Коммуникативные девиации позволяют человеку не решать экзистенци­альные проблемы, а существовать вне их. Выбор одного из аномальных (аддиктивных) способов взаимоотношения с окружающим миром как бы авто­матически снимает необходимость предпринимать какие-либо усилия по устранению экзистенициальнои тревоги. По Ж.Сартру, человек полностью ответственен не только за свои действия, но и за свою неспособность действовать, т. е. можно утверждать, что выбор того или иного девиантного стиля коммуникативного поведения опосредован желаниями, стремлениями и по­требностями индивида, чаше осознаваемыми, чем неосознаваемыми. В равной степени и аутизация в виде необщительности и нелюдимости (отрешение от мира), и гиперобщительность являются способами преодоления экзистенци­альной тревоги.

Аутистическое поведение характеризуется отсутствием приспособления к действительности и требованиям повседневной жизни с уходом в мир фанта­зий, мечтаний, отказом от общения и выбором одиночества.

Можно выделить две разновидности аутистического поведения: первич­ный и вторичный аутизм. К первичному аутизму причисляется синдром ран­него детского аутизма, возникающий в младенчестве и являющийся призна­ком патохарактерологического или психопатологического типов девиантного поведения. Вторичное аутистическое поведение формируется у взрослого пос­ле периода нормативного взаимодействия с миром.

Общепринятыми клиническими критериями синдрома раннего детского аутизма являются (К.С.Лебединская, О.С.Никольская):

• одиночество, замкнутость и отчужденность ребенка (собственно аутизм)

• нарушение эмоциональной связи даже с самыми близкими людьми

• стереотипность поведения (двигательных актов, поступков и пр.)

• консерватизм во взаимодействиях с окружающими (ригидность отно­шений, негибкость при выборе тактики и стратегии поведения)

• страх изменений

• речевое недоразвитие (малоразговорчивость, склонность использовать неологизмы)

• специфическое неравномерное развитие интеллектуальных способностей.

Каппег, описавший этот синдром, считал, что его основными признака­ми являются выраженная недостаточность или полное отсутствие потребнос­ти в контактах с окружающими, отгороженность от внешнего мира, слабость эмоционального реагирования по отношению к близким вплоть до полного безразличия к ним (так называемая «аффективная блокада»), неспособность дифференцировать людей и одушевленные предметы (так называемый про» тодиакризис), недостаточность реакций на длительные слуховые и зритель­ные раздражители, придающее таким детям сходство со слепыми и глухим.

Приверженность к сохранению неизменности окружающего («феномен тож­дества»), боязнь всего нового (неофобия), однообразное поведение со склон­ностью к примитивным однотипным движениям (вращению кистей рук пе­ред глазами, перебирание пальцами, пронация — супинация и сгибание — разгибание кистей и предплечий, раскачивание туловищем или головой), а также разнообразные расстройства речи, различающиеся при разных вариан­тах. Наряду с перечисленными характерными считаются изменения зритель­ного поведения: непереносимость взгляда людей, «бегающий взгляд», взгляд мимо или «сквозь людей», а также своеобразные проявления произвольных движений в виде угловатости и несоразмерности движений, неуклюжей по­ходки, отсутствия содружественных движений, бедности мимики, запазды­вании развития навыка самообслуживания. По мнению В.И.Башиной, для таких детей характерно нарушение чувства сохранения, сочетание «феномена тождества» и сверхосторожности.

Вторичный аутизм, или аутистическое поведение, у взрослого человека может возникать после так называемых событий, выходящих за рамки жиз­ненного опыта нередко в структуре посттравматического стрессового рас­стройства. В качестве провоцирующих событий способны выступить катаст­рофы, стихийные бедствия, участие в боевых действия, а также угрожающие для жизни человека события (нахождение в заложниках, тяжелая продолжи­тельная болезнь, тюремное заключение). Важным является фактор длитель­ности действия психотравмирующего фактора: чем он более продолжителен, тем более вероятно развитие аутистического поведения. Оно характеризуется склонностью человека избегать или максимально ограничить количество кон­тактов, нежеланием общаться даже с хорошо знакомыми и близкими людь­ми, стремлением чаще быть в одиночестве. В отличие от первичного аутизма, при котором наряду с собственно аутизацией (замкнутостью, отгороженнос­тью от мира, нелюдимостью) имеет место эмоциональная холодность, вторич­ный аутизм проявляется эмотивностью, повышенной чувствитильностью, сен­тиментальностью, ранимостью. Человек, перенесший жизненно опасные события и уединившийся от мира, нередко склонен повторно ярко пережи­вать происшедшие события. Его беспокоят навязчивые воспоминания и сны о трагедии, собственных страданиях и мучениях близких людей.

Аутистическое поведение часто сопровождается появлением чувства бес­смысленности существования, бесполезности любой деятельности, названной И.Яломом «вегетативностью». При этом человек погружается в пережи­вание бесцельности и апатии. И.Ялом выделяет три компонента вегетативности:

^гнитивный, аффективный и поведенческий. Они сочетают в себе хрони­ческую неспособность индивида поверить в полезность или ценность какого-либо жизненного усилия, глубокую скуку, перемежающуюся с эпизодическими депрессиями, колебаниями активности и отсутствием избирательности поведения. Для человека становится несущественным, чем он занят и занят чем-нибудь вообще. По мнению В.Франкла, в основе подобного отклоняю­щегося поведения, которое он обозначил как ноогенный невроз, лежит психологический страх пустоты, когда «экзистенциальный вакуум заполняет­ся симптомами».  Одним из важных призчаков аутистического поведения является неволеченность человека в процесс повседневной жизни в связи с чрезмернымсмыслом его существования. Поведение характеризуется также неспособностью испытывать чувство радости, удовольствия удовлетворения.

Индивид ощущает себя вне потока жизни, в полной эмоциональной и тенциальной изоляции. При этом говорят о межличностной и внутриличностной изоляции. Первая характеризуется изоляцией от других, вторая от самого себя. Первая может не приносить тягостных негативных, для второй типичен различной степени выраженности дискомфорт. К девиантным формам поведения могут быть отнесены обе перечисленные разновидности изоляции, в одном случае, в силу нарушениякоммуникативных норм жизни вне человеческого сообщества, (социальная дезадаптация), в другом, вследствие отсутствия актуализации и наличия состояния длительного психоэмоционального дискомфорта  - это не только самоизоляция, ограничение контактов и внутренняя направленность интересов, это еще и эмоциональное подкрепление ухода от действительности. Именно на основании возможно разделение одиночества на гармоничное и дисгармоничное,сопровождающееся негативными переживаниями по поводу изоляции, отсутствия контактов или принимающееся безэмоционально и неоценочно как данность положение вне общества и контактов. Первое следует как собственно одиночество, второе — как психопатологический аутизм. Таким образом, понятие одиночества включает и переживание его, а аутизм чисто внешние признаки одиночества и изоляции.

Ко1Ье1 различал четыре типа одиночества: 1) позитивный  («гордое одиночество»), переживаемый как необходимое средство раскрытия новых форм свободы или новых форм общения с другими людьми, 2) негативный внутренний тип. переживаемый как отчуждение от свое о «Я» и о других людей, чувство отчужденности, даже в окружении других людей; 3) позитивный внешний тип, наличествующий в ситуации, когда ведутся поиски нового позитивного опыта; 4) ний тип, наличествующий в том случае, когда внешние причины(смерть партнера, потеря контакта) ведут к весьма негативным ощущения

Подходы к оценке формирования одиночества

Противоположностью аутистического поведения выступает гиперобщитель-иость, характеризующаяся повышенной потребностью в общении, желанием Разговаривать и взаимодействовать со многими партнерами по коммуника­ции и в течение максимально возможного времени. Девиацией у такого чело­века становится неумение даже короткое время находиться в одиночестве, вне общества. Гиперобщительность сопряжена с болтливостью, многоречи­востью, а иногда и хронической манией — состоянием длительного повыше­ния настроения, сочетающимся с неумением структурировать время, с бес­печностью, безответственностью, необязательностью. Отклоняющееся Поведение затрагивает свободу окружающих, поскольку конфликты у такого Чндивида происходят из-за его неумения и нежелания слушать собеседника.

Конформистское поведение проявляется в склонности приспосабливаться Клюбому окружению, к любым точкам зрения и мировоззрению, жить не собственными интересами, а схемами, придуманными в обществе, игнорировать или не иметь своего взгляда на происходящие события. Конформист — это человек без свойств. Основная его способность—быть незаметным, «как все», не проявлять никаких реакции, которые могли бы отличаться от общепринятых и традиционных, полная подчиняемость без внутренней борьбы. Удовлетворение такому индивиду приносит попадание в резонанс с общими интересами, привычками, навыками. Он склонен использовать поведенческие речевые штампы: одеваться по форме, трафаретно говорить, используя, и пример, бюрократический язык.

Особой разновидностью коммуникативных девиаций считается поведение при котором человек руководствуется псевдологией. При данной форме отклоняющегося поведения человек склонен активно и часто использовать ложные (неправдивые) высказывания. Он лжет не ради получения какой-либо выгоды, а с целью привлечения к собственной персоне внимания или для провоцирования окружающих. Псевдологическое поведение носит аддиктивн или патохарактерологический оттенок. Выгода заключается в изменении его психологического состояния (получение удовлетворения от признания, привлечения внимания, радости от введение в заблуждение или запутывания собеседника, успокоения от причинения партнеру вреда).

К коммуникативным девиациям относится крусадерство, или идеологи­ческий авантюризм, характеризующийся чрезмерной склонностью выиски­вать для себя эффектные и важные предприятия, чтобы затем погрузиться в них с головой (С.Мадди). Такие индивиды хватаются за любой повод для того, чтобы «выйти на улицу», становиться сторонником какого-нибудь социаль­ного движения и активно участвовать в деятельности общественных органи­заций. Считается, что крусадерство базируется на обостренном чувстве бес­смысленности существования, которое заполняется погружением человека в активную деятельность («ложное центрирование» по Д.Пайку).

Нередко наблюдаемой коммуникативной девиацией считается нигилизм. Его отличительной чертой является активная, всепроникающая склонность дискредитировать деятельность, имеющую смысл для других (И.Ялом). Та­кой человек склонен подвергать критике с позиции постижения смысла лю­бые поступки и устремления окружающих. Для него характерна «идеологи­ческая пассивность», маскирующаяся под глубинный экзистенциальный анализ. При нигилистическом поведении индивид часто отказывается от лю­бой деятельности, рекламируемой другими, саркастически и иронично относясь к стремлениям окружающих достичь в ней успехов.

Одной из наиболее часто встречающихся коммуникативных девиаций считается фобическое поведение, которое может носить как психопатологический, так и психо­логический характер. К различиям невротического и обыденного фобического по­ведения относят: степень адекватности ситуации (при невротическом пациент стра­шится маловероятных событий); степень социальной дезадаптацш (при невротическом она существенно выражена, приводя к ограничительному или ритуальному поведению); степень внутриличностной дезадаптации (при невротическом она способствует формированию дисгармонии и так называемых психологических комплексов). сочетание с иными психопатологическими симптомами, в частности с вегетативными (встречается при невротическом фобическом поведении).

Фобическое поведение характеризуется выбором стиля взаимодействия с окружающим миром, исходя из какого-либо реально обоснованного или нео­боснованного навязчивого страха (фобии). Оно может носить характер риту­ального поведения, которое выступает в качестве психологической защиты от страха. Например, навязчивый страх тяжелой болезни вследствие зараже­ния может сформировать фобическое ритуальное поведение в виде навязчи­вого мытья рук. Или навязчивый страх смерти может определить становление стереотипного включения и выключения определенное количество раз света в комнате.

Источником и фабулой фобического поведения могут служить разнооб­разные предметы и явления окружающего мира. Фобии составляют самую многочисленную группу навязчивых состояний. Насчитывается более 300 форм навязчивых страхов (см. тезаурус в приложении). Наиболее известны­ми являются социальные фобии, суть которых заключается в навязчивом стра­хе испытать внимание окружающих или совершить что-то, что могло бы выз­вать неудовольствие со стороны участников коммуникации. К таким социофобиям относят: страх покраснения при людях (эрейтофобия), страх показаться смеш­ным (скопофобия), страх неудержания газов в кишечнике или страх рвоты в обществе, страх рассмеяться на похоронах или в неподходящем месте, страх выкрикнуть бранное слово в аудитории и т.д. Нередко встречаются нозофобии — навязчивые страхи заболеть какой-либо болезнью: инфарктом миокарда (кардиофобия), раком (канцерофобия), сифилисом (сифилофобия), СПИДом (спидофобия), страх сойти с ума (лиссофобия), получить запредельную дозу облучения. Особыми видами фобий являются агорафобия и клаустрофобия, являющиеся по сути метафобиями, т.е. навязчивым страхом, возникающим вследствие существования у человека иных фобий. При агорафобии навязчи­вый страх затрагивает нахождение в открытых и больших пространствах (на улице, площади, в толпе), при клаустрофобии — в закрытых, замкнутых по­мещениях (лифте, вагоне поезда, салоне трамвая или автобуса). При этом в первую очередь возникает страх оказаться оставленным без помощи (напри­мер, потерять сознание). Клинически навязчивые страхи сопровождаются паническими атаками, выраженной тревогой, двигательным беспокойством и неусидчивостью.

Особенностью фобического поведения считается его волнообразное тече­ние со склонностью к усилению навязчивых страхов и огранительного пове­дения в период воздействия на человека психической травмы. Типичными являются расстройства адаптации. Психотравмирующий фактор может пора­жать интегральность социальной сети человека (потеря близких, переживание разлуки), широкую систему социальной поддержки и социальных ценностей, а также затрагивать микросоциальное окружение. При фобическом поведении преобладает тревожный вариант адаптационного расстройства и так называемое паническое расстройство, характеризующееся повторяющи­еся приступами (атаками) тяжелой тревоги и паники, которые не ограничиваются определенной ситуацией или обстоятельствами и могут возникать непредсказуемо даже для самого человека. При этом возникают периоды выра­женной тревоги с двигательным беспокойством, нарушениями поведения в виде ажитации (психомоторного возбуждения), страха приближающейся смер­ти, который проявляется тяжелыми вегетативными проявлениями: учащен­ным сердцебиением, болями в груди, ощущениями удушья, головокружени­ем и чувством нереальности происходящего.

Помимо собственно фобического поведения, базирующегося на навязчи­вых страхах, встречаются обсессивный и компульсивный его варианты.

Под обсессиями понимают навязчивые мысли, воспоминания, представ­ления, овладевающие сознанием больного и от которых он не может волевым усилием избавиться. Их иногда обозначают «умственной жвачкой». Мысли «приходят в голову» как бы автоматически, тревожат пациента, мешают ему заниматься обычной деятельностью. Нередко встречаются навязчивое влече­ние запоминать имена и названия (ономатомания), навязчивый счет (ариф-момания), при котором человек склонен постоянно подсчитывать какие-либо предметы — окна в домах, номера машин, ступени на лестнице.

Компульсии проявляются навязчивыми неподдающимися коррекции и пол­ной контролируемости действиями. К ним относятся, например, тикозные расстройства, навязчивое непреодолимое обкусывание и пропитывание ног­тей (онихофагия), выдергивание волос (трихотилломания), сосание пальцев. Встречаются также навязчивые двигательные ритуалы в виде навязчивого мытья рук с целью исключения случайного заражения, навязчивых поступ­ков (псевдосуеверий) — носить сумку только пряжкой внутрь, не наступать на трещины в асфальте и т.д.

Специфической коммуникативной девиацией считается социально-стрес­совое расстройство (по Ю.А.Александровскому), захватывающее в первую оче­редь сферы поведения человека. Оно обусловлено воздействием на психику человека глобальных жизненных изменений (часто бытового характера). Та­кой стресс называют «стрессом повседневной жизни». На примере российской действительности описаны характеристики группы социально-стрессовых расстройств, определяемой возникновением психогенно-актуальной для боль­шого число людей социально-экономической и политической ситуацией. Их суть заключена в том, что складывающая в постсоциалистическом обществе социально-психологическая ситуация приводит к ломке общественного со­знания и смене жизненных ориентиров десятков миллионов людей. Развива­ющиеся вследствие этого массовые проявления состояний психоэмоциональ­ного перенапряжения и психической дезадаптации по существу являются коллективной психической травмой, естественной «экспериментальной мо­делью» социальных стрессовых расстройств. По мнению Ю.А.Александровс­кого, основными причинами и условиями возникновения социально-стрес­совых расстройств являются:

• макросоциальные общегрупповые психогении, изменяющие стереотип жизнедеятельности больших контингентов населения

социально-стрессовые обстоятельства, носящие хронический, растя­нутый по времени характер, их динамика непосредственно определяет компенсацию и декомпенсацию невротических нарушений коренное изменение общественных отношений, выходящее за рамки обычного опыта

смена системы культуральных, идеологических, моральных, религиоз­ных представлений, норм и ценностей, остававшихся неизменными на протяжении жизни прежних поколений изменение социальных связей и жизненных планов нестабильность и неопределенность жизненного положения ухудшение соматического здоровья

усиление декомпенсации невротических и патохарактерологических на­рушений под воздействием «биогенного» воздействия экологических вредностей

Клинически социально-стрессовые расстройства проявляются такими невротическими симптомами как вегетативные дисфункции, нарушения ноч­ного сна, астенические и истерические расстройства, панические расстрой­ства; и отклонениями поведения в виде заострения личностно-типологических черт характера, развитием саморазрушающей нецелесообразности поведения, утраты «пластичности общения» и способности приспосабливаться к происходящему с сохранением перспектив, появления цинизма, склоннос­ти к антисоциальным действиям.

В современных условиях психика многих людей оказывается недостаточ­но пластичной для быстрого и адекватного приспособления к стремительно меняющимся условиям жизни, что приводит к развитию разнообразных по­веденческих девиаций, связанных с кризисом идентичности. Б.С.Положий выделяет четыре варианта кризиса идентичности, проявляющегося как на до-нозологическом, так и на нозологическом уровне: анемический, диссоциальный, негативистический и магический.

Под анемическим вариантом кризиса идентичности понимается поведе­ние людей, характеризующееся утратой жизненного тонуса, прежних интере­сов, снижением активности и целеустремленности, своеобразной аутизаци-еи, доминированием тревожно-депрессивного фона настроения, неверием в собственные силы, ощущением своей малозначимости, неспособности про­тивостоять коллизиям судьбы.

Диссоциальный вариант кризиса идентичности выражается такими свой­ствами, как стремление к агрессивному поведению по отношению к лицам, высказывающим несовпадающую с их точку зрения, абсолютная нетерпимость к окружающим, доминирование угрюмо-злобного аффекта, сочетающееся с легкой внушаемостью.

Негативистический вариант кризиса идентичности проявляется в первую очередь упрямством, нарочитым недовольством всеми и вся, скептически-пессимистической оценкой происходящего, уклонением от любой активнос­ти по декларируемой причине безрезультатности какой-либо деятельности.

В магический вариант кризиса идентичности входят такие поведенческие проявления как бурный всплеск интереса ко всему необъяснимому, ирраци­ональному, мистическому, переключение всей деятельности (даже в ущерб себе и близким) на активность в сфере поиска истины, разгадки тайн бытия.

К особым формам коммуникативных девиаций относят поведение, воз­никающее в условиях острых психических травм при невозможности, неуме­нии или нежелании разрешить возникшие проблемы. Оно обозначается диссоциативным (конверсионным) поведением. В целом они характеризуются частичной или полной утратой нормальной интеграции между памятью на прошлое, осознание идентичности и непосредственных ощущений, с одной стороны, и контролированием движений собственного тела, с другой, Диссоциативная амнезия проявляется потерей памяти на недавние существенно зна­чимые события, вызвавшие шоковую аффективную реакцию. Как правило, больными амнезируются несчастные случаи, трагедии и нарушения памяти носят парциальный и селективный характер. Диссоциативный ступор харак­теризуется временным состоянием обездвиженности (ступора) вслед за воз­действием острой психотравмы. Пациент может замирать на определенное время, слабо реагировать на внешние стимулы, быть отрешенным. Типичным для него является неподвижность и снижение активности в движениях. При дчссоцчатчвной фуге наблюдается сочетание признаков диссоциативной ам­незии с внешне целенаправленными действиями, путешествиями, во время которых больной поддерживает упорядоченное поведение, ухаживает за со­бой. Длительность данного расстройства колеблется от нескольких дней до недели. Трансы и состояния овладения в первую очередь характеризуются вре­менной потерей чувства личностной идентичности и осознавания окружаю­щего. Нередко пациенты убеждены, что управляются другой личностью, ду­хом, божеством или «силой». Они не всегда в состоянии контролировать свои поступки. Возможно так называемое расстройство множественной личнос­ти, сопровождающееся убежденностью человека в том, что он объединяет в себе две или более личностей, каждая из которых обладает полнотой, харак­теризуясь собственными предпочтениями, памятью, поведением. При этом, как правило, одна личность является доминантной, а вторая — подчиненной. Диссоциативные расстройства моторики проявляются в виде расстройств дви­жений, ощущений, утраты чувственного восприятия. Возможны признаки ане-:тезии, потери чувств, глухоты, аносмии, «суждении полей зрительного вос­приятия». Психотическим вариантом реагирования на острый стресс являются синдром Ганзера и пуэрильный синдром. При синдроме Ганзера вслед за психо-травмирующим воздействием возникает сложное психическое расстройство. характеризующееся псевдодеменцией, неспособностью ответить на просты^ вопросы, мимоговорением («приблизительными ответами») и поведение-» глубоко интеллектуально сниженного человека. При пуэрильном синдром поведение человека характеризуется детскостью. Речь становится шепелявой используются типичные для детей неологизмы, коверкание слов, неправильное построение фраз, детские интересы в выборе игр и игрушек.

Наряду с перечисленными выделяется и ипохондрическое девиантное по­ведение, характеризующее сверхценным отношением к собственному здоро­вью с формированием опасливости, осторожности, мнительности, брезгли­вости. Такой человек склонен преувеличивать тяжесть имеющихся у него болезненных проявлений или приписывать себе несуществующие заболева­ния. Для него типично ограничительное поведение, страх «заразиться и уме­реть», вследствие чего он становится педантом в обыденной жизни, требуя от окружающих строгого соблюдения заведенных им правил. Ипохондрическое поведение может встречаться в рамках патохарактерологического и психопа­тологического типов девиантного поведения, входя либо в структуру характе­ра, либо являясь психопатологическим синдромом (психотического или не-психотического уровня).

Одной из наиболее социально значимых и потенциально опасных являет­ся коммуникативная девиация в виде поведения, основанного на ревности. Дан­ная разновидность девиантного поведения может как базироваться на каких-либо реальных фактах, так и быть абсолютно беспочвенной. В первом случае говорят о проявлениях нормальной ревности, во втором — о сверхценных или бредовых идеях ревности. При этом трудно отметить какие-либо кардиналь­ные различия в поведении «нормального» и патологического ревнивца.

Считается, что эротическая (любовная, сексуальная) ревность — это ком­плекс переживаний при действительной или подозреваемой измене любимо­го человека (супруга, возлюбленного), характеризующийся сложной психо­логической структурой: типичными и весьма многообразными эмоциональными реакциями и состояниями (зависть, ненависть, тревога, гнев, отчаяние, жажда мести, страсть и др.), мучительными сомнениями и подозрениями, сложными проявлениями в интеллектуальной, волевой сфе­рах, многообразием форм, поведения зачастую социально опасного (Е.И.Те-рентьев). При этом нормальная ревность представляет собой сложную субъек­тивно чрезвычайно значимую реакцию личности на одну из самых тяжелых ситуаций, затрагивающих наиболее важные для нее в морально-этическом отношении ценностные категории — ситуацию супружеской измены. По мне­нию Е.И.Терентьева, немаловажным для оценки ревности как нормальной является параметр «ресоциализации», т.е. формировании поведения, направ­ленного на разрешение ситуации, возникающей в связи с супружеской изме­ной.

К.Леонгард выделяет две формы нормальной ревности: а) ревность, без­опасная в своей основе, проистекающая из объективно доказуемого сексуального регресса; б) ревность, представляющая большую социальную опас­ность — в форме подозрения. Различает также так называемую тираническую Ревность и ревность «от ущемленности» (В.П.Левкович). Тиранической рев­ностью страдают обычно люди эгоистические, упрямые, деспотические, эмоционально холодные и отчужденные, достаточно авторитарные. Такие люди, как правило, рассматривают своего супруга лишь как предмет, объект для собственного блага, удовольствия, как собственность. У них не развита спо­собность замечать, а тем более уважать особенности личности другого чело­века. Ревность от ущемленности — это обычно удел людей с тревожно-мни­тельным характером, неуверенных в себе, склонных к преувеличению опасностей и неприятностей, страдающих комплексом неполноценности. Их ревность, может быть, менее яростно, более мягко проявляется, но по суще­ству и она не менее губительна для функционирования семьи. Кроме того, выделяется так называемая «обращенная» ревность, которая имеет своим источником проекцию, перенос собственной супружеской неверности или во всяком случае ненадежности, постоянной готовности к измене, на своего супруга.

Известно, что поведение, базирующееся на сверхценных идеях ревности, тесно связано с особенностями личности (Б.В.Шостакович). Они возникают в связи реальными ситуациями измены, но формируются девиации лишь у лиц с определенным индивидуально-типологическим складом, т.е. можно говорить о существовании различной степени готовности событий в виде суп­ружеской неверности приводить к становлению типичного отклоняющегося поведения. Наряду с этим можно отметить существование такого типа лично­сти как «потенциальный ревнивец», девиантное поведение которого может формироваться крайне быстро и легко.

Учитывая тот факт, что девиантное поведение, основанное на ревности, может встречаться как в рамках психологических отклонений, так и при па-тохарактерологическом и психопатологическом типах, существенным пред­ставляется дифференциация «нормальной» (непатологической) и психопато­логической ревности.

Е.И.Терентьевым и В.П.Котовым предложены следующие критерии раз­граничения нормальных и патологических проявлений поведения на базе рев­ности (табл.10).

 

 

Дифференциально-диагностические критерии нормальной и патологической ревности

В сфере общения выделяется такой феномен как елейность поведения. Дан­ная форма девиантного поведения встречается часто при эпилептических из­менениях личности, а также в рамках эпилептоидных черт характера. Под елей­ностью понимают слащавость, умильность и угодливость в обращении с окружающими, которая воспринимается как неестественность и нарочитость, тем более что за подобным внешним поведением редко стоит истинные чув­ства и эмпатия.

Безнравственное и аморальное поведение

Отклоняющееся поведение может нарушать нормы этики и нравственно­сти, которые закреплены в понятии общечеловеческих ценностей. Под ними понимается добровольный отказ от ряда поступков, могущих причинить вред окружающим. Они устанавливаются с помощью обычаев. Общим для них яв­ляется заповедь: «Поступай по отношению к другим так, как хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе».

Безнравственным называют отклоняющееся поведение в виде действий и деятельности, результаты которых объективно противоречат нравственным нормам независимо от оценки личностью, их совершающей.

Аморальное поведение — это безнравственное девиантное поведение, ко­торое оценивается личностью, как безнравственное.

К грехам, описываемым как безнравственное поведение относят: алчность, гордыню, уныние, чревоугодие, прелюбодеяние (похоть), тщеславие, зависть и др. Нравственные законы часто спаяны с духовностью и религиозностью, однако существуют и конфессиональные разночтения нравственных законов.

Неэстетичное поведение, или девиации стиля поведения

Центральным пунктом данного вида девиантного поведения является сте­пень ориентации ценностей личности на такие параметры, как красота, гар­мония, вкус, стиль. Неэстетичное поведение не является патологическим, как и безнравственное или аморальное. Однако оно способно приводить к меж­личностным конфликтам и рассматриваться как существенная составляющая целостности личности. К неэстетичному поведения относят отказ от исполь­зования правил и принципов эстетики в различных сферах: питании, одежде, высказываниях, манерах и др. Основой оценки поведения человека как неэс­тетичного являются принципы гармоничности, пропорциональности, симмет­рии, красоты, прекрасности и возвышенности, совершенства.

Описана эстетическая способность индивида, под которой понимается со­вокупность индивидуально-психологических особенностей человека, благо­даря которым открывается возможность осуществлять эстетическую деятель­ность — эстетически воспринимать и переживать явления действительности и искусства, оценивать их посредством суждения, вкуса и соотнося с идеа­лом, создавать различные новые эстетические ценности.

При отклоняющемся поведении человек может быть интактным по отно­шению к миру прекрасного и эстетике. Он может быть сосредоточен на низ­менном в противовес возвышенному; уродливом в противоположность пре­красному; грубом, а не изящном; ужасном и безобразном, но не чудесном; сарказме или иронии вместо добродушного юмора.

В клинике неэстетичное поведение проявляется, например, неаккуратно­стью, неопрятностью или нечистоплотностью человека, отсутствием хороших манер при еде, общении или вкуса в одежде и непониманием возвышенных чувств. Нередко неэстетичное девиантное поведение охватывает область дви­гательных реакций, экспрессии, походки. Мимика и жестикуляция таких ин­дивидов приобретает характер неестественности, негармоничности и некра­сивости. Это происходит либо в силу неадекватного формирования в процессе воспитания навыков экспрессии, либо под влиянием какого-либо психичес­кого или неврологического заболевания.

Особое место среди форм отклоняющегося от нормы неэстетичного пове­дения занимают девиации, характеризующиеся стилевыми изменениями и нарушениями — девиации стиля поведения. Стиль — это устойчивая субъек­тивно-специфическая система способов или приемов, осуществления чело­веком разных типов активности; интегральная характеристика формально-динамической сферы индивидуальности, проявляющаяся в предпочтении субъектом определенной формы взаимодействия с физической (предметной) и социальной (коммуникативно-символической) средой (А.В.Либин).

Можно выделить следующие девиации:

1) девиации стиля движений и манеры поведения (мимики, жестикуля­ции, походки);

2) девиации стиля речи (произношения, голоса);

3) девиации стиля взгляда.

К девиациям стиля движений и манер относят гримасничание, патетич­ность, жеманность, кокетство, вычурность, амимию, гипермимию и эхомимию, моторную неловкость, неуклюжесть, разновидности плача, смеха, улыбки и др. Кдевиациям стиля взгляда причисляют разновидности направленности и ус­тремленности взора (например, бегающий, застывший, пристальный, расфоку­сированный и иные}. В девиации стиля речи включают отклонения голосовых характеристик (особенностей произношения звуков), например, гундосость, ^а также отклонения стилей устной и письменной речи (алалия, афазия, заика-чие, дислалия, косноязычие или демагогия, макрография и микрография и т.д.) (см. тезаурус в приложении).

Клинически девиации стиля поведения отличаются от адекватного, гар­моничного поведения нарочитостью, вычурностью. На людях с подобными Уклонениями фокусируется внимание окружающих вследствие неестествен­ности их поступков и манер. Нередко они оказываются осмеянными, потому что совершают внешне карикатурные и гротескные движения тела или про­изношения. Обращает на себя внимание окружающих отличающийся по гром­кости или продолжительности смех, по естественности улыбки, по стройнос­ти, плавности, грамматической и стилевой правильности речи, по координированности походки.

На нарушениях стиля координации движений при походке следует оста­новиться особо, поскольку их отклонения от эстетической нормы встречают­ся довольно часто. Одним из наиболее распространенных является моторная неловкость. По мнению Н.А.Бернштейна, ловкость поддается упражнению, ее можно выработать в себе и добиться сильного повышения ее уровня. «Для нее не нужно ни сильных ног, ни могучей грудной клетки, она вполне мирит­ся с тем телесным инвентарем, каким располагает каждый здоровый, нормаль­ный человек. Она образует уже мостик к настоящей, умственной области. Прежде всего в ловкости есть мудрость. Она концентрат жизненного опыта по части движений и действий. Недаром ловкость нередко повышается с го­дами и, как правило, удерживается у человека дольше других всех его психо­физических качеств. Затем, как всякое качество, связанное уже с психикой, она несет на себе отпечаток индивидуальности». Ловкость состоит в том, что­бы суметь двигательно эффективно выйти из любого положения, найтись (дви-гательно) при любых обстоятельствах.

По В.Далю, «ловкий» означает «складный в движениях», т.е. гармонич­ный. В противовес этому в «моторную неловкость» включаются такие харак­теристики как: неуклюжесть, несинхронностъ движений, их избыточность или недостаточность, несообразность ситуации и др. В целом моторная нелов­кость — это неспособность действовать, когда требуется поступать:

^» правильно (адекватно и точно)

• быстро (скоро и споро)

^» рационально (целесообразно)

• инициативно (находчиво)

• эстетично (красиво и гармонично)

В рамках перечисленных вариантов отклоняющегося по стилю поведения особо выделяются патологические привычки (привычные действия), которые чаще встречаются в детском и подростковом возрасте. Привычкой называют образ действий, склонность, ставшие обычными и постоянными. При пато­логической привычке или склонности стили оказываются выраженными в крайней степени (гротескные или карикатурные) или при них происходит нарушение различных норм. К патологическим привычкам относят неадек­ватные ситуациям (в том числе, неэстетичные) двигательные стереотипы, при которых отмечаются произвольные и непроизвольные, повторяющиеся, не­редко ритмичные движения. Они могут быть самоповреждающими (повторя­ющиеся удары головой, шлепанье по лицу, кусание рук, губ и пр.) и несамо-повреждающими (раскачивания тела, качание головой, сосание пальца, ощипывание или накручивание волос, ковыряние в носу, взмахи руками, щелчки или характерные движения языком и пр.). Патологические привыч­ки крайне сложно дифференцировать с непатологическими привычками. В основе же и тех и других лежат отклонения волевой регуляции с формирова­нием неспособности противостоять нарастающему желанию совершать по­добные действия либо в связи с психоэмоциональным напряжением, либо вследствие утрата контроля.

Наиболее часто встречаются такие разновидности патологических привы­чек и расстройств влечение, как трихотилломания (склонность к выдергива­нию волос), онихофагия (склонность к поеданию собственных ногтей), аллот-риофагия (стремление к поеданию несъедобных веществ), анонимография (патологическое влечение к сочинению анонимных писем), арифмомания (склонность к навязчивому счету), аэрофагия (стремление заглатывать избы­точное количество воздуха с последующим его отрыгиванием), бруксомания (приступообразное скрежетание зубами во время бодрствования), дакномания (навязчивое стремление кусать окружающих), доромания (навязчивое стремление делать подарки без учета своих материальных возможностей), кти-номания (стремление мучить, убивать животных или наблюдать картину их гибели), онихотилломания (дерматомания, выражающаяся стремлением раз­рушать свои ногтевые пластинки какими-либо инструментами), онихохеило-фагия (навязчивое обкусывание ногтей и губ), руминация (многократное пе­режевывание периодически проглатываемой и произвольно отрыгиваемой пищи), тафофилия (влечение присутствовать на похоронах).

Патологические привычки встречаются при патохарактерологическом и психопатологическом типах девиантного поведения.